как и его объем, останутся абсолютно неизменными. И по поводу накладных ему беспокоиться нечего. Эти проблемы незнакомцы решат самостоятельно.
О чем еще они говорили? Да-да, было одно обязательное требование: его люди никоим образом не должны интересоваться подробностями операции и следить за действиями чужаков. Ха-ха! За время своих многочисленных отсидок Торпеда прошел хорошую школу и понимал, чем могут грозить подобные нарушения. А эти ребята еще и так прочно держали его самого на крючке.
Нет. Они точно не из блатных. Уж он-то знает! Пожалуй, русские. Может, и было в лицах что-то восточное, но говорили абсолютно без акцента, а кавказцы так не могут. Уж он-то знает, встречался.
Может, силовики? У нас таких вопросов не задают... Это все равно что попросить предъявить паспорт. Если бы посчитали нужным, сами показали удостоверение.
Да, конечно, он хорошо помнит даты обеих «совместных операций». Последняя была всего четыре дня назад. Его сын... в общем... он увидел – совершенно случайно! – груз, который интересовал незнакомцев. Несколько небольших плоских ящиков и два или три бидона с краской. Такие металлические, с крышкой, 50 -литровые. Их заменили точно такими же, а те, что из вагонов, увезли на ручной тележке куда-то в сторону болота. Наверное, утопили.
Нет! Ни его, ни сына совершенно не интересовало их содержимое!
Так это в первый раз приходили два человека. А потом работали четверо. Ну-у-у, пожалуй, одного-двух опознать смог бы.
Нет, это точно! Такого, как описываете, среди них не было. Сын подтвердит.
Вы... не убьете его?
Талеев позвонил по телефону шоферу милицейской машины, который, как они условились, уже ожидал около главного здания вокзала Исакогорки, и объяснил, как ему проехать к нужному перегрузочному узлу. На это потребовалась минут двадцать. Торпеду вместе с сыном быстро вывели из вагончика и с трудом запихнули в багажник. Стекла автомашины не были тонированы, поэтому Гера не рискнул разместить их в салоне: он не хотел, чтобы бандитов, даже случайно, могли там увидеть. Во время допроса главаря ему пришла мысль о возможном опознании таинственных и щедрых незнакомцев. Для этого Торпеду с сыном надо было где-то спрятать, хотя бы на непродолжительное время. Ставить об этом в известность милицию он не хотел, как и воспользоваться услугами ее КПЗ или СИЗО. Причиной этому послужила случайно оброненная бандитом фраза о высоких покровителях в силовых структурах. Конкретизировать ее во время допроса Талеев не стал.
«Еще будет время вернуться к этому в более спокойной обстановке», – решил он. А чтобы исключить всякие сомнения, высадил шофера в пригороде Архангельска, приказав самостоятельно добираться в свое отделение и доложить по команде о том, что автомашину генерал Талеев лично вернет сегодня вечером. Рацию в ней он выключил сразу.
Теперь надо было сделать еще один звонок. Незначительные следы своего пребывания и... хм... допроса бандитов в штабном вагончике-прорабской они с Анатолием быстро уничтожили. Но оставался еще пакгауз. Прикинув возможные варианты развития событий, Гера посчитал ненужным возвращаться туда. Три или четыре трупа, пара инвалидов-раненых и трусливый молокосос – что ценного могут они поведать работникам правоохранительных органов? «Шестерки»! Журналист об этом даже не хотел задумываться. Пусть оперативники и следователи сами устанавливают причину и ход такой кровавой разборки. Или выдумывают.
Гера набрал «02» и срывающимся голосом выдал явно ошеломленному дежурному короткую байку о стрельбе, криках, трупах и т.д. и т.п. в районе дальних железнодорожных путей Исакогорки. Проследить звонок с незарегистрированного мобильника было затруднительно.
Место, где можно спрятать бандитов, Талеев определил сразу. «Все-таки иногда бывает полезно для дела, когда вовсе не из чего выбирать, – подумал он. – Когда-нибудь человечество погубит именно свобода выбора». Хорошая философская мысль получилась! Жаль, кажется, не ему первому она пришла в голову. «Так я и не пытаюсь ее запатентовать. А для себя приятно, черт побери!»
Они уже подъезжали к месту назначения. Анатолий нехорошо ругался, не всегда удачно выруливая между глубоких луж и коварных ухабов. Наконец он затормозил около уже знакомого им невзрачного дома, где когда-то жили Никитична с дочкой Тамарой, а теперь воцарились запустение и таинственность. Приказав всем оставаться на своих местах, Гера один вышел из машины. В ответ разгоряченный дорогой Толя посоветовал ему такой приказ прокричать в багажник. В ответ Талеев показал кулак.
Журналист направился не к дому, а вниз по дороге. Он абсолютно правильно рассчитал, что проезд автомашины никак не останется незамеченным для бдительной Ивановны, и предусмотрел ее ожидаемую реакцию. И точно: пожилая женщина, опираясь на суковатую палку, уже выбиралась из своей калитки на дорогу. Задачей Геры было максимально убедительно и вежливо «уболтать» старушку и вернуть ее к теплому и родному домашнему очагу.
Разумеется, он блестяще справился с такой непростой задачей – хотя пришлось призвать на помощь не только свой многолетний опыт международного журналиста, но и неотразимое личное обаяние, потрясающее умение нравиться женщинам всех возрастов, и даже определенный шарм. Гера «не смог отказаться» от рюмочки сливовой настойки, которую, смакуя, выпил за круглым столом в уютной горнице, чем окончательно завоевал доброе сердце женщины, и оставил ее на теплом и мягком диванчике, погрузившуюся в приятные воспоминания о такой далекой и восхитительно небезупречной веселой молодости.
После этого Талеев вернулся к машине, и они вдвоем с Толей быстро незаметно перевели обоих бандитов в дом. Здесь Гера объяснил Торпеде, что завтра в течение дня ему привезут сюда несколько фотографий для опознания неожиданных посетителей вагончика в Исакогорке. Пусть и сын тогда напряжет свои не до конца пропитые остатки мозгов, чтобы узнать кого-нибудь из четверки, непосредственно работавшей с грузом. Бывший главарь бандитов в знак согласия кивал, но было заметно, что интересовали его сейчас совсем другие проблемы. Талеев прекрасно это понимал, но еще и сам не решил, как поступить с плененными уголовниками. «Ладно, утро вечера мудренее. И ребята что-нибудь посоветуют», – решил он. Поэтому с легким сердцем пообещал вполне благоприятный исход дела – правда, не уточняя подробностей, – в случае, если Торпеда и его сын без малейших эксцессов проведут полсуток в, увы, не очень комфортных условиях, без пищи, но в ожидании незаслуженной свободы.
Потом, недолго поспорив с Анатолием о конкретном месте содержания «временно задержанных», они по очереди спустили бандитов в подпол дома, укрепили и без того прочные путы на руках и ногах длинными жгутами, найденными в кладовке, и примотали обоих к толстым вертикальным стоякам. «Поте€рпите!»
В номер гостиницы друзья вернулись уже поздним вечером и, к своей радости, застали там не только Алексееву, но и Вадима. Все искренне обрадовались встрече, обнялись, похлопывая друг друга по плечам; потом Талеев сказал:
– Нам здорово не хватало тебя, Вадик! Ладно-ладно, не оправдывайся. Судя по специфичному загару, неотложные дела задержали тебя на каком-то высокогорном курорте. Сейчас... Давос?
– Ну, командир, по курортам, великосветским презентациям и фешенебельным отелям специализируешься исключительно ты. А у нас «и дым пожиже, и труба, то есть гора, пониже». Хотя нет! Вот тут я тебя точно перещеголял: горы на Памире – это тебе не пейзанские Альпы или вылизанный Монблан. Красотища дикая! А тебе, Галчонок, честное слово, хотел обязательно привезти какой-нибудь экзотический сувенир с твоей предполагаемой Родины. Да вот... – Он с сожалением развел руками. – А ведь под самым Гератом были, где тебя когда-то нашли. Только покидать тот гостеприимный край пришлось... э... в экстренном порядке. Да и я знал уже к тому времени, что в какой-то архангельской глуши меня нетерпеливо ожидают друзья, начал спешить... А хозяева уперлись: побудь еще, да побудь еще!..
– Это они тебя так настойчиво упрашивали, что даже на лице следы остались?
Вадим машинально провел ладонью по правой скуле.
– А я думал, что уже и незаметно. Так старательно замазывал! Нет, такого рукоприкладства я вовек бы не потерпел. Понимаете, хозяевам настолько не хотелось нас отпускать, что они, узнав о намерении покинуть их максимально спешно на «быстрокрылой птице», попрятали все парашюты, а в двигатель, «на посошок», что-то взрывательное пристроили. Разумеется, в качестве прощального подарка. Очень своеобразное гостеприимство.
Вадик покрутил головой и едва заметно поморщился:
