загонял Лисецкого в ловушку.
— А вот и нет! — возразил губернатор, вновь раздражаясь. — Миллионов по десять дадите вы с Ефимом. Это уже двадцать.
Вася и Виктор разом опасливо переглянулись, явно не готовые к подобным инвестициям в будущее страны. Это не ускользнуло от внимания губернатора.
— Ну, не дадите вы, я в другом месте найду! — пообещал он с угрозой.
— Я-то дам! — успокаивающе улыбнулся Храповицкий. Я заметил, что он сказал «я», а не «мы», подчеркивая тем самым свое право на принятие решений вопреки мнению партнеров. — А вот за Ефима я бы не поручился.
— А я его и спрашивать не буду! — отрезал Лисецкий. — Просто возьму и все! Банк чей? И бизнес чей? Пусть знает свое место! Глупо, конечно, из своих же денег оплачивать собственные выборы, — ворчливо заметил он. — Но в крайнем случае я пойду и на это. Потому что уверен в победе. Миллионов десять в бюджете найдем. Еще с запасом получится. Пару мне вон Александр Сергеевич подкинет, — он неожиданно повернулся к Пономарю. — Так ведь, Александр Сергеевич?
В этом заключалась одна из поразительных особенностей Лисецкого. Он виделся с Пономарем не больше трех раз в жизни, да и то мельком, на многолюдных мероприятиях. Но в нужную минуту он с легкостью вспомнил его имя и даже отчество, словно они были давно знакомы.
Пономарь заерзал, сглотнул, но мужественно кивнул, видимо, решив, что обещание — это еще не деньги.
— Это хорошее вложение, — одобрил губернатор. — Дальновидное. Сторицей окупится. А потом надо в Москве разговаривать. С «Русской нефтью», например. Они же являются акционерами нашего «Потенциала». У них пятнадцать процентов. Они хотят развиваться в нашей области.
«Русская нефть» была одной из крупнейших в стране нефтяных компаний, владеющая в нашем регионе большим нефтеперерабатывающим заводом, который они купили еще до того, как Храповицкий возглавил наш холдинг. По сравнению с ними мы со всем нашим бизнесом были жалкими кустарями, и честолюбивого Храповицкого любое упоминание о «Русской нефти» приводило в бешенство. Тем более что войти в наш регион они могли, только существенно потеснив нас. Обозначая эту угрозу, да еще намекая на свою помощь «Русской нефти», губернатор, конечно же, нас шантажировал. И делал это довольно грубо.
Однако ни один мускул на лице Храповицкого не дрогнул.
— В «Русской нефти» серьезные ребята, — согласился он. — Я давно за ними слежу.
Губернатор бросил на него испытующий взгляд.
— Рад, что ты меня поддерживаешь, — заметил он со скрытой иронией.
— Конечно, поддерживаю, — все так же невозмутимо кивнул Храповицкий. — Но вопрос такой важности не терпит приблизительности. Тут осечка недопустима. Действовать можно лишь наверняка. Поэтому лучше всего было бы обойтись своими силами. И своими деньгами. Москва вообще далековато. И тамошние олигархи смотрят на нас, как на чукчей. Я как человек практичный попытался бы добыть все необходимые средства на нашей территории. И начал бы без Москвы. Москвой я бы закончил. Вы правильно сказали, что когда изменится ваш масштаб, они сами приползут. Тогда им уже можно будет ставить другие условия. Выгодные для вас, а не для них.
— Боюсь, без Москвы мы не обойдемся, — вздохнул Лисецкий. — Хотелось бы, но нет... Вряд ли. Не потянем. Есть у нас, конечно, еще Автозавод. Но отношения с ними, сам знаешь, какие...
— Зачем Автозавод? — пожал плечами Храповицкий. — Есть еще «Трансгаз». Вы же только час назад говорили, что Покрышкину пора на пенсию. Значит, надо помочь человеку.
Это было неожиданно и дерзко. Капкан для губернатора захлопнулся. Я оторопел. Амбиции шефа я знал лучше всех остальных, но замахиваться на «Уральсктрансгаз» с его стороны было почти так же фантастично, как Лисецкому рваться в президенты страны.
«Уральсктрансгаз» был огромной организацией, в которой, если мне не изменяла память, работало около двадцати пяти тысяч человек. В нашей области находилась лишь ее головная компания. И еще несколько дочерних подразделений располагались в соседних губерниях. По своим оборотам эта мощная государственная структура могла легко соперничать с «Русской нефтью», а может быть, и превосходила ее. Точных цифр я не знал. Но, в отличие от нефтяников, которые из-за низких цен на нефть вынуждены были останавливать добычу и замораживать скважины, газовики купались в деньгах. Черномырдин, бывший руководитель «Газпрома», в состав которого входил «Уральсктрансгаз», был недавно назначен премьер- министром. После чего влияние газового лобби сделалось безграничным.
Боковым зрением я увидел, как Пономарь хмыкнул не то скептически, не то с одобрением. Виктор и Вася замерли, вдавившись в подушки дивана.
Теперь план Храповицкого стал ясен всем. Он давал понять губернатору, что для осуществления грандиозного политического замысла необходимо срочно менять Покрышкина на него, Храповицкого. Причем делал это так, словно он, Храповицкий, не особенно-то и хотел. Словно это было нужно одному Лисецкому.
Лисецкий совершенно растерялся. Он уже догадался, что попался в расставленную Храповицким сеть, но было поздно. Некоторое время он сидел, изумленно хлопая глазами, как будто смысл, заключенный в словах Храповицкого, от него ускользал.
Он понимал, что все мы напряженно ждали его реакции, и, кажется, впервые за весь вечер утратил присущую ему самонадеянность.
— Не знаю даже, что сказать тебе, Володя, — промямлил он наконец. — Газпром не согласовывает со мной назначение региональных руководителей. Вот если бы речь шла об энергетике, я бы еще мог повлиять...
— Вы на все можете повлиять, — уверенно заявил Храповицкий. — Вы — губернатор крупнейшего в России региона. Вас знают в Москве. К вам прислушиваются. Вам есть что предложить взамен. Впрочем, — словно спохватился он, — решать, конечно, вам.
— Не знаю, — повторил Лисецкий. Он как-то сразу угас и сник. — К тому же Покрышкин мне друг...
— Сами же нас учили, что в политике нет друзей, — напомнил Храповицкий. И решив, что дальше Лисецкого дожимать не стоит, легко рассмеялся, обращая все сказанное в необязательную болтовню. — Да Бог с ним, с Покрышкиным. Давайте лучше выпьем за ваше будущее. За то, чтобы все ваши замыслы исполнились.
Он принялся разливать коньяк. Все с облегчением задвигались.
8
— Давно у тебя возникла эта идея насчет Покрышкина? — спросил я у Храповицкого, когда мы на заднем сиденье его машины часов в одиннадцать возвращались домой.
Прежде чем ответить, он достал из сумки тонкую короткую сигару и тщательно ее раскурил. После отъезда Лисецкого он сразу переменился. Пил мало, не терзал больше Пахом Пахомыча, был молчалив, а вскоре и вовсе решил уехать. Очевидно, президентские планы губернатора, впервые высказанные с такое открытостью, потрясли его так же, как и всех нас.
Но если остальные после отъезда Лисецкого лишь качали головой и перешептывались о том, что Лисецкого нужно срочно отговаривать, спасать и лечить, пока еще не поздно, то Храповицкий, с его железной хваткой, наверняка обдумывал, какую практическую пользу можно извлечь из замыслов губернатора.
— Да уж порядком, — рассеянно отозвался он. — Все ждал повода с Егоркой поговорить. Вот наконец получилось.
— Чего же ты от меня таился? — упрекнул я. — Мог бы и поделиться.
— А разве с тобой уже можно что-то обсуждать? — парировал он. — Спасибо, буду знать.
Я проглотил это, отлично зная, что именно он имеет в виду. В общем-то, у него были основания для
