этот шот залпом, а потом облизываешь с нее гренадин! Понял? Давай!
Несмотря на абсент, коктейль оказался очень легким. Перед глазами стало как-то особенно тепло и ярко, Макар наклонился вперед и с большим энтузиазмом выполнил вторую часть рекомендации по употреблению коктейля.
— Хватит, хватит уже! — нетерпеливо оттолкнула его Катя. — Дорвался!
— Ну как? — в один голос спросили Саша и Илья.
— Это лучшее! — признался Макар. — Лучший коктейль, который я пил в своей жизни.
— Отлично! Теперь мы сможем кого угодно лишить девственности практически бесплатно! Ну, не то, чтобы бесплатно, но все же не очень дорого и очень быстро! Хей гайс, гелс! Ху вонт ту луз хиз вирджинити райт нау!
Желающих оказалось много. Пока посетители лишались девственности (подавляющая часть — во второй раз), бармен со шрамом подошел к Насте-режиссеру и подмигнул им:
— Я помню, вам нужна была девушка легкого поведения, которая будет сбивать с истинного пути влюбленного кассира.
— Не кассира, а Дракона, — поправила его Настя.
— Ну да. Так вот, посмотрите, там вами интересуются.
В их сторону действительно направлялись три девушки. Две из них смеялись и шептались о чем-то, показывая пальцем на Мишу.
— Не забудь выпячивать губу! — сказала Настя. — Это очень важно.
— А что вы снимаете? — спросила брюнетка, та самая, которая недавно пила «хедшот», вы актер?
— Он режиссер, — сказала Настя, — Эмир Кустурица. Слышали о таком?
— Да. Я читала в COSMO. Это же вы сняли «Криминальное чтиво»?
— Он! — подтвердила Настя.
— Очень хороший фильм. А вы такой молодой, вы, наверное, рано начали свой творческий путь.
— Очень рано, — кивнула Настя.
Миша тоже кивнул и еще сильнее выпятил нижнюю губу. Он не знал, говорит ли по-русски Эмир Кустурица, а если даже и говорит, то, наверное, нужно изображать акцент, а какой именно Миша не знал, да и не был уверен, что смог бы правдоподобно это сделать.
— А может быть, вы снимете и меня? — спросила брюнетка. — Не то, чтобы я напрашивалась, просто мне все говорят, что у меня очень фотогеничная внешность. А это редкость, я знаю. Есть очень красивые люди, но когда их снимают на камеру — они получаются не всегда хорошо. А я всегда хорошо получаюсь.
— Обязательно снимет, — сказала Настя, — Педро вы сразу понравились. Еще когда вы подходили к нам, он шепнул мне, что как раз такая девушка ему и нужна. Он долго искал главную героиню для своего нового фильма «Солнце Барселоны». Педро так и сказал мне: «Настя, — прямо так и сказал, потому что мы с ним на «ты», и я этим очень горжусь, — Настя, сказал он, эта прекрасная русская девушка как раз и есть Мария из «Солнца Барселоны». Посмотри: в ней горит огонь неподдельной страсти, хотя снаружи она кажется холодной и неприступной. Но достаточно малейшей искры, и вспыхнет такое пламя, которому позавидуют боги. Из-за этой девушки богам придется искать своего Прометея среди людей, который сможет украсть огонь этой страсти и принести им, потому что ничего подобного никогда не видели на небесах». Прямо так и сказал мне Педро.
Брюнетка покраснела, польщенная комплиментом, а ее некрасивая хмурая подруга язвительно спросила:
— Педро? Его разве зовут Педро?
— Конечно! Разве я не говорила еще? Это Педро Альмодовар, гениальный испанский режиссер.
— Педро? — воскликнул рядом португалец, едва державшийся на ногах. — Ю ноу Педро Альмодовар?
— Зыс ыз Педро Альмодовар! — гордо сказала Настя, ткнув в Мишу пальцем. — Энд ай эм хим… хиз… хиз френд. Френд оф Педро Альмодовар. Энд зыс ыз хим!
— Факин шит!
— Еще бы… — гордо кивнула Настя.
Миша же решил, что выпячивать дальше губу не стоит, потому что мышцы рта уже итак болели от постоянного напряжения. Португалец весело подмигнул Насте, напомнив ей почему-то ту самую глупую молодую овчарку, и, упав на колени, стал целовать руку Мише.
— Педро! Падре!
Брюнетка поправила порео, чтобы оно закрывало незагоревший след пятерни на животе, который, видимо, остался с самого начала отдыха — подруга намазывала кремом от загара с сильной защитой.
— Энд вот из ё нейм? — спросила португальца Настя.
— Мауриццио! Бат май френдс колл ми Алкашка!
— Ништяк. Алкашка, ты хочешь играть Марию в «Солнце Барселоны»?
Дальше все было сумбурно. Настю несло, Мише же ничего не нужно было говорить. Он уже успел искупаться и поваляться в песке с одной из красоток, теперь же все трое, даже хмурая страшилка, похоже, собирались к нему в номер.
— Кастинг! — кричали они, пьяно смеясь. — У нас будет кастинг!
— Точно, — говорила Настя, — Квентин выберет только одну, самую лучшую для своего фильма. У него в номере есть кожаный диван и зеркала, все, что нужно для кастинга.
Она наклонилась к Мише и тихо, чтобы не слышали новоявленные актрисы, посоветовала:
— Выбирай вот эту брюнетку. Всегда выбирай для случайных связей девушек с пирсингом в языке. Это может быть и не очень приятно, я не знаю, но зато они самые развратные и научат тебя таким штукам, до которых бы ты сам никогда не додумался.
— Я всех их в-в-выберу, — сказал Миша, икнув, — но сначала м-мне нужно отмыться от п-песка. Я сейчас.
— Да ладно, в номере помоешься.
— Нет, м-мне сейчас нужно.
Миша дошел до полосы прибоя, скинул сандалии, а затем зашел в море чуть выше колена — отмывать песок, приставший к ногам. Он развел рукой разводы на воде, от крема для загара вечерних купальщиков. Вокруг нанесло много водорослей и медуз: одних белесо-прозрачных, других с ядовито-сиреневым отливом по краям и на щупальцах, которые жглись. Море штормило. Отмывая ноги от песка, Мише то и дело приходилось высоко подпрыгивать, чтобы волны не намочили шорты, ему казалось очень важным, чтобы они не намокли. Даже когда Миша поскользнулся на медузе, на ощупь похожей на полиэтиленовый пакет, наполненный водой, и одной из волн его сбило с ног, он все-таки успел в прыжке стянуть шорты на колени и поднять ноги над водой. Он долго бился со стихией, одновременно пытаясь встать и не намочить шорты. Минут через десять он плюнул, опустился на дно и пополз в сторону берега, наглотавшийся соленой воды, уставший от борьбы за выживание и неприкосновенность шорт. Выполз на песок и крепко уснул.
Проснулся он, когда солнце уже поднималось над «диснейлендом» — утреннее, еще не жаркое, но обещавшее скорый зной. Стойкие тусовщики все еще танцевали в его лучах, пытаясь как можно дольше отсрочить час возвращения в реальность. Солнце для них было досадным напоминанием о начинавшемся новом дне, который они по большей части проспят.
— Миха! — крикнула ему странная девушка в берете с авоськой в руках, в которой болтались бутылки с молоком.
Одежда девушки была вся в песке, видно та тоже спала на пляже.
— Нормал? — спросила она Мишу, подойдя ближе. — Актрисы-то оказались крутые: ни денег теперь, ни телефонов.
Миша не очень понимал, где он. Вокруг были странные металлические конструкции, искусственные пальмы с тростником вместо листвы, асфальтовые дорожки, ветер с песком.
— Не знаю, брат, — сказал Миша, ни разу не заикнувшись, — все это было уже, вот эта самая минута, она была с нами очень много раз, когда ты говорил мне про актрис. Если бы я нашел нужные слова, брат, я бы объяснил тебе, что я имею ввиду, но, я надеюсь, ты понимаешь без слов меня.
