Картина четвертая
Хойден. Никогда в жизни ни с кем не обращались так, как со мной! Я отлично знаю, чтo позволено другим девушкам, хоть из меня и желают сделать дуру. Хорошо, что едет жених, а то впору сбежать хоть с пекарем, честное слово! Кто ни постучи в ворота, меня сразу же на замок! Собака и та целый день свободно бегает по дому…
Нянька
Хойден. Ну, чего раскричалась, а? Даже в ушах звенит!
Нянька. Чего раскричалась? Кое-кто приехал… так у тебя еще не так в ушах зазвенит!
Хойден. Мне-то что за дело, кто приехал? Мне наплевать, кто там приезжает или уезжает, раз я все равно взаперти, словно вино в погребе.
Нянька. Это, мисс, потому, что мы боимся, как бы вино не выпили, пока оно еще зелено.
Хойден. Не беспокойся – не так уж я зелена!.. И не перезрела, как ты.
Нянька. Поговори у меня, поговори! Вот запру тебя опять и не дам посмотреть на лорда!
Хойден. На лорда?! Значит, мой муж приехал?
Нянька. Он самый! А уж собой хорош!
Хойден
Нянька. Гляди, как растаяла! Доброты у ней хоть отбавляй!
Хойден. Нянюшка, ты только не обманывай меня… В самом деле это он приехал?
Нянька. Ну да, он, он!
Хойден. Боже мой, пойти надеть кружевной воротник, а там пусть запирают хоть на месяц!
Действие четвертое
Картина первая
Нянька. Ну-с, милочка, как тебе понравился твой будущий муж?
Хойден. Ах, нянюшка, я себя не помню от счастья!
Нянька. Но гляди, не показывай вида. Нынешние мужчины не терпят женщин, которые их любят.
Хойден. Люблю? С чего ты взяла, что я его люблю! Да по мне пусть его хоть повесят, лишь бы я успела выйти за него замуж! Нет, я радуюсь, что попаду в Лондон. Дай мне только стать замужней дамой, да еще знатной, уж я сумею себя показать! Денег у меня будет вдоволь!
Нянька. Это еще как сказать… Хоть у знатных господ и много денег, да они, говорят, транжирят их на потаскух, возят их в каретах, пропади они совсем, а бедная леди сидит себе дома и слезы льет и не имеет даже полукроны, чтобы купить молитвенник.
Хойден. Об этом не беспокойся, няня. Надо отдать ему справедливость, его светлость щедр, как нельзя более. Сегодня утром он сказал, что у меня будет шестьсот фунтов в год на булавки. Если на одни булавки он дает мне шестьсот фунтов, сколько же он даст мне на ленты?
Нянька. Драгоценная ты моя, ведь он тебя обманывает, плут он этакий! Эти лондонцы всегда готовы наболтать с три короба, не хуже иной цыганки. Это только так называется «на булавки», а на деле ведь на эти деньги тебе придется все покупать – даже шнурки к его башмакам. Мне довелось слышать, что если дама хочет иметь любовника, так и того должна купить все на те же булавочные деньги. Но, глянь-ка, его светлость идет к тебе! Кабы я знала, что ты сумеешь держать себя прилично и не осрамишь меня, я бы оставила вас вдвоем.
Хойден. Не бойся, нянюшка, уйди; будь ты на моем месте, ты тоже захотела бы остаться одна… Доверь нас друг другу, и, если я не сумею показать моего воспитания с лучшей стороны, пусть я умру старой девой!
Нянька. Ладно, уж будь по-твоему. Но если ты подведешь меня…
Хойден. Не бойся!
Фэшон. Ваш слуга, сударыня. Очень рад застать вас одну, ибо у меня есть к вам серьезное дело.
Хойден. Сударь, то есть милорд, можете говорить со мной о чем угодно, и я дам вам учтивый ответ.
Фэшон. Вы так любезны, что я решаюсь изложить в немногих словах то, что, мне кажется, будет в наших общих интересах. Ваш отец – надеюсь, вам это известно – решил осчастливить меня браком с вами. Могу ли я рассчитывать на ваше согласие?
Хойден. Милорд, я всегда и во всем послушна воле моего отца, исключая разве, что ем неспелый крыжовник.
Фэшон. Такая послушная дочь, несомненно, будет отличной женой. Я сгораю от нетерпения скорее назвать вас своей. Надеюсь, вы снизойдете к пылким желаниям влюбленного и не станете отдалять мое счастье на такой долгий срок, как это решил ваш отец.
Хойден. Какой это срок, милорд?
Фэшон. Тысяча лет, сударыня, – целая неделя!
Хойден. Вот тебе на! А я думала, что это будет завтра утром, как только я встану. Мне нянька так сказала.
Фэшон. И это будет завтра утром, если только вы согласитесь.
Хойден. Я?! А я-то думала, что мое дело – повиноваться вам, как моему супругу.
Фэшон. Так будет, когда мы поженимся. До тех же пор я должен повиноваться вам.
Хойден. О, если в этом надо соблюдать черед, то мы можем поменяться теперь повиноваться буду я, а после женитьбы – вы.
Фэшон. С радостью. Но я думаю, что следует привлечь на нашу сторону вашу няню, а то нам вряд ли удастся уговорить священника.
Хойден. Конечно. Ведь он любит няню больше, чем своих прихожан, и готов молиться с нею день и ночь!
Фэшон. Тогда, мой ангел, позовите ее скорее, и мы тотчас же обратим ее в нашу веру.
Хойден. О, я научу вас, как обратить ее в любую веру!
Фэшон. Как?
Хойден. Очень просто. Скажите ей, что она еще хороша собой, и подарите ей полкроны.
Фэшон. Она получит их десяток!
Хойден. Ей-богу, за половину этой суммы она и сама вышла бы за вас замуж! Я сбегаю за ней.
Фэшон. Дело идет на лад. Редкая девушка! Клянусь, мы недурно проведем с ней время в Лондоне.
В чем дело, Лори?
Лори. Вот, сударь, перехваченное донесение неприятеля. Его доставил форейтор вашего братца. Я узнал его по ливрее с гербом, выдал себя за слугу сэра Тэнбелли и таким образом заполучил письмо.
Фэшон
Лори. Именно, сударь, немедленно! Вот и она.
Фэшон. И старая ведьма с нею.
Как поживаете, милейшая нянюшка? Я просил вашу питомицу познакомить меня с вами, чтобы я мог отблагодарить вас за ваши заботы о ней и руководство ее воспитанием. Прошу вас принять пока этот небольшой знак моей признательности и рассчитывать на мою дальнейшую щедрость, когда я стану счастливым мужем.
