выполняет. Я мог бы привести его сюда и заставить тащить мешок, но мне не хочется, чтобы он видел мою машину и запомнил номера. Осторожность никогда никому не мешала. Хочешь, постой здесь, а я отнесу мешок.
– Нет. Я с тобой. Жутко оставаться одной. Кажется, вот-вот из кустов кто-то набросится сзади.
– Ты хочешь сказать, что тебе страшно?
– Конечно. Я же живой человек.
– Когда я увидел твой склеп, который ты сама себе создала, я подумал, что чувство страха у тебя просто отсутствует.
– Ты зря так подумал. Это не склеп, это мой мир.
Виктор достал из багажника мешок, закинул его на плечо и зашагал по тропинке. Я быстро засеменила следом, всячески пытаясь скрыть охватившую меня дрожь.
– Ну и папик у тебя… Тот еще жук. На мокрое дело пошел, а от трупа избавиться не мог. Только идиоты трупы в доме прячут, – возмущался Виктор, поглядывая в мою сторону.
У берега покачивалась довольно старая, но аккуратная лодка. Невесть откуда возник жутковатый мужик. Он расплылся в улыбке и дохнул на меня густым перегаром.
– День добрый, – хитро подмигнул он мне и взял у Виктора мешок.
– Не такой уж он и добрый, – устало сказал Виктор и потер ладони. – Короче, смотри мне, сделай все по уму. Я проколов не люблю. Если тебя о чем-нибудь спросят, ты нас не видел и знать ничего не знаешь. Учти, я ведь и в самом деле могу сделать так, что ты больше ничего не будешь ни видеть, ни слышать.
– Не переживай, сделаю все в лучшем виде. Я по таким делам мастак. Не ты первый, не ты последний ко мне с такой просьбой обращаешься. У меня уже рука набита. Каждую неделю приносят.
Виктор ухмыльнулся и сквозь зубы процедил:
– И еще. Хочу, чтобы ты понял одну вещь. Я к тебе ни с какой просьбой не обращался, я тебе заплатил. Улавливаешь разницу? Я вообще просить не умею. Я или плачу, или получаю желаемое с позиции силы.
Виктор сунул мужику деньги, взял меня за руку и, одарив лодочника суровым взглядом, отправился к машине. Как только мы отошли на приличное расстояние, с трудом переведя дыхание, я спросила:
– Послушай, а если этот алкаш обратится в милицию?
– Зачем это ему надо? Это его заработок. Многие лодочники промышляют таким образом.
Я остановилась.
– Сколько я тебе должна?
– Не понял.
– Сколько денег я тебе должна за оказанную услугу? Что тут непонятного?
– Ты должна мне поход в ресторан.
– И все?
– Пока все. А что, ты хочешь подарить мне еще и ночь любви?
Я поджала губы.
– Мы так не договаривались. Я лучше тебе денег дам.
– У меня с деньгами проблем нет.
– А с чем же у тебя проблемы? С женщинами, что ли? – съязвила я.
– С женщинами у меня тоже полный порядок, не сомневайся.
Мы сели в машину, Виктор положил руку мне на плечо и примирительно сказал:
– Извини. Я не хотел тебя обидеть. Это была глупая и неуместная шутка. Ты обещала мне ресторан. Так что, едем?
– Поехали… – кивнула я и убрала его руку со своего плеча.
Машина остановилась у ресторана. Перед тем как выйти, я взглянула на свое отражение в зеркальце заднего вида и вздохнула.
– Можешь не переживать. Выглядишь ты просто превосходно.
– Ты так думаешь?
– Это первая мысль, которая пришла мне в голову, как только я тебя увидел.
Через несколько минут мы уже сидели за столиком в шикарном зале, отделанном под старину. Я подумала, что здесь не так уж и плохо. Приличная публика, официанты в белоснежных перчатках и красных камзолах… Отец водил меня в такие же дорогие рестораны, но тогда я чувствовала себя как-то неуютно. Возможно, оттого, что тогда я была с ним, а сейчас с приятным молодым мужчиной.
Я сделала несколько глотков ледяного шампанского. Хотелось хоть немного расслабиться, отвлечься от дурных мыслей, но нелепая история, разыгравшаяся несколько часов назад в кабинете отца, никак не выходила из головы. Мой отец – убийца! Это просто не укладывалось в голове. Привести в наш дом человека, жестоко его убить и спрятать труп в собственном шкафу… Прямо фильм ужасов какой-то! Хотя от моего отца можно было ожидать чего угодно. Такой милый, приветливый и добренький старикашка, покоряющий всех феноменальным умом и страстью к большим деньгам. А в душе у этого «простачка» ворочался жуткий и страшный червь, который грыз ему сердце.
– Женя, а ты вообще умеешь расслабляться? – донесся до меня обиженный голос Виктора.
Я растерянно пожала плечами:
– Наверное, вся моя беда в том, что я действительно расслабляться не умею. Иногда это получается в моей мастерской, когда, выпив бокал красного вина, работаю над очередной картиной.
– Так можно чокнуться…
– Именно такой ты меня и считаешь.
– Извини.
– Возможно, я очень мало бываю на людях. Вернее, почти совсем не бываю.
– У тебя есть друзья, подруги?
– Нет.
– А почему?
– Не чувствую в этом потребности. Я очень замкнутый человек. У меня есть сводный брат, но он живет в другом городе. Завтра он прилетает со своей будущей женой.
– Он переезжает к тебе насовсем?
От этого вопроса меня слегка затрясло, и снова все поплыло перед глазами. Этого вопроса я боюсь больше всего на свете. Каждую ночь я задаю себе именно этот вопрос и нахожу только один ответ: я никогда не смогу жить в одном доме вместе со своим братом.
– Нет. Я думаю, он здесь долго не задержится.
Допив бокал, я почувствовала приятный дурман и легкость во всем теле. Вероятно, оттого, что в последнее время ужасно выматываюсь. Я слишком много пью, рисую, не сплю ночами и постоянно терзаюсь мыслями…
Виктор вновь наполнил бокалы, произнес какой-то дежурный, заезженный тост и посмотрел мне в глаза. Я немного смутилась и улыбнулась.
– Все в жизни взаимосвязано. Тебе нужна папка, если бы она тебе не понадобилась, я бы не узнала сегодня, что в кабинете отца лежит труп. Представляешь, если бы я решила разобрать хлам и открыла этот злосчастный шкаф сама? Я бы просто сошла с ума…
– Не думаю. Мне кажется, что ты уже чуть подвинулась именно тогда, когда заживо похоронила себя в своем шикарном склепе. Почему у тебя нет друзей? Почему ты никуда не ходишь? Ты всегда вела уединенный образ жизни или стала такой только после смерти отца?
– Я не хочу обсуждать эту тему, – холодно прервала я Виктора.
– Ну? А у тебя есть мужчина? – не унимался он, хитро прищурившись.
– Нет, и не будет.
– Ты мужененавистница?
– У меня свое представление о мужчинах, и оно, к сожалению, не самое радужное.
– Тебя кто-то очень сильно обидел?
– Может быть… – печально улыбнулась я.
Вскоре мы вышли из ресторана и обнаружили, что у машины спущено колесо. Виктор присел на корточки.
