тобой.
Войдя в нашу квартиру, Валид посетовал на странный запах и открыл балконную дверь.
— Что‑то душно здесь.
— Ты просто давно не был дома.
— Да уж, не говори, столько работы навалилось! Давно уже такого не было. Послушай, а где наш ковер?
— Его Ахмед забрал, — не моргнув глазом, соврала я.
— Зачем?
— Он передо мной не отчитывался.
— Я все понимаю, но зачем ему понадобился наш ковер, не могу понять.
— После того, как ты меня избил, я лежала на полу и выла от боли. Пришел Ахмед и увидел, что на ковре много кровавых пятен. Он помог мне привести себя в порядок, затем вновь посмотрел на пятна, лихо свернул ковер и куда‑то отнес. Может, решил почистить? А может, подумал о том, что ты не должен этого видеть. Кровавые пятна на ковре — это некрасивое зрелище.
— Я у него потом спрошу, где ковер. Послушай, а что ты ела все эти дни?
— Ничего.
— А Ахмед тебя не накормил?
— Нет.
— Я потом ему сделаю выговор. Ты голодная?
— Да я как‑то уже привыкла…
— К чему? — вытаращил глаза Валид. — Быть голодной?
— К тому, что мои раны так сильно болят, что есть мне совершенно не хочется.
— Малышка, я приглашаю тебя в ресторан.
— В ресторан?!
— А почему ты так удивилась?
— У меня такой вид. Я распугаю всех в ресторане.
— Ты моя жена. Ты — со мной, и никого не должен волновать твой внешний вид.
— Хорошо. Я согласна.
Я подумала о том, что согласна идти с Валидом куда угодно, только бы не оставаться с ним один на один в мрачной квартире, где еще совсем недавно произошло убийство.
ГЛАВА 28
Когда мы с Валидом проходили мимо лавки Хасана, тот выскочил на улицу и заголосил:
— Передай этой сумасшедшей женщине, что я не поеду в ее Сибирь! Скажи ей, Хасану и здесь хорошо! Пусть она сама едет в свою Сибирь и не мешает мне торговать.
— Вот возьми и скажи ей это сам! — ответила я Хасану. — Что‑то, как она рядом, так ты в свою лавку прячешься, а как ее нет — так орешь на всю улицу. Боишься ее, что ли?
— Просто она сумасшедшая женщина! Когда у нее самолет? Когда она улетит из нашей Хургады?
— Ты хочешь спросить, когда ты вздохнешь спокойно? Не переживай, скоро.
— Таким женщинам нельзя выезжать в Египет! Как ее выпустил российский врач?! У нее головка вава!
— Да на вас только таких женщин и нужно натравливать, чтобы ты в следующий раз немного подумал, прежде чем языком молоть.
— Валя, что происходит? Почему ты, замужняя женщина, разговариваешь с посторонним мужчиной? — побагровел от злости Валид. — Тебе нельзя с ним говорить. Хасан для тебя чужой.
— Он первый заорал на всю улицу. Я что, должна молчать?
Валид и Хасан что‑то стали говорить друг другу на своем арабском языке, и я с трудом дождалась того момента, когда непонятная мне словесная перепалка наконец закончилась и Валид повел меня к ресторану.
— Это плохой человек. У него черное сердце. Больше он никогда с тобой не заговорит.
— На этом спасибо!
— А ты никогда не говори с ним, он для тебя чужой мужчина. И не разговаривай с той сумасшедшей пляжной женщиной, которая хочет увезти Хасана в Сибирь.
Как только мы сели за столик в рыбном ресторане и официант принял у нас заказ, я постаралась прикрыть волосами свое лицо, чтобы не так были заметны изуродовавшие меня следы побоев.
— Теперь я вижу, что ты меня по‑настоящему любишь, — ласково заворковал Валид. — Твое решение продать квартиру очень правильное. Ты ни о чем не пожалеешь.
— Я знаю, — я и не сомневалась в том, что мое предложение продать московскую квартиру перевесило желание Валида находиться рядом с шикарной блондинкой Надей.
— Я буду делать все возможное, чтобы мы хорошо жили. Я же у тебя бизнесмен! Мы купим еще один магазин и встанем на ноги. Как ты думаешь, сколько стоит твоя квартира?
— Я не знаю. Нужно вызывать оценщика.
— Ну хотя бы приблизительно? — Валида интересовали конкретные цифры. Он настолько предвкушал отхватить крупный куш, что не мог себя сдерживать и хоть как‑то прятать свой денежный интерес относительно моей персоны.
— Валид, этим вопросом и нужно заниматься. Ты должен найти денег на билет и отправить меня в Москву. Оттуда я тебе позвоню и все расскажу. Приеду, как только продам квартиру.
После моих слов энтузиазм Валида заметно поубавился, и он почувствовал неладное.
— Ты решила от меня сбежать?
— Нет. Я всего лишь хочу, чтобы мы имели собственное жилье в Хургаде.
— Но ведь ты можешь не вернуться.
— Я тебя люблю. Как же я могу не вернуться?
— Валя, нужно сделать так, чтобы твою квартиру продали без тебя.
— Но это же невозможно!
— Ты можешь выслать доверенность на свою маму. Пусть она продает квартиру и пересылает деньги сюда.
— Валид, я тебе еще раз говорю, что это невозможно, — стояла я на своем. — У нас в Москве уже давно не продают квартиры по генеральным доверенностям. Да и покупателей днем с огнем на такую квартиру не найдешь. Так что квартиру должна продавать я сама.
— Тогда мы поедем в Москву вместе, — задумчиво произнес Валид и нервно закурил сигарету. — Одну я тебя не пущу, это мое окончательное решение. Я не могу позволить тебе ехать одной. Мы же семья, значит, мы должны делать все вместе.
Видимо, в этот момент он опомнился, почувствовав, что перегибает палку, и, решив усыпить мою бдительность, произнес томным голосом, как в старые добрые времена:
— Ладно, что мы с тобой все о деньгах. Главное — наша любовь и то, что мы с тобой обрели друг друга. Ты счастлива?
— Очень, — сказала я, едва скрывая свое отвращение.
— И я тоже. Мне хочется взять твою руку и приложить ее к своему сердцу. Я хочу, чтобы ты знала, что оно стучит для тебя: оно твое, ты можешь забрать его из моей груди.
Я ела вкусную рыбу и думала о том, как же быстро любовь может превратиться в ненависть, а все мечты и иллюзии — в обыкновенные мыльные пузыри. Мне все еще больно расставаться с этим мужчиной, потому что мне слишком жалко себя и слишком тяжело остаться одной. А еще… Еще мне было страшно от того, что наши с Валидом отношения закончились именно таким образом и я возвращаюсь на родину, избитая и глубоко несчастная… А ведь в кино все было бы совсем не так. Я бы оставила прощальную
