Альбина, поздоровавшись с Виктором, произнесла:
— Так вот кого мы ждали, — потом, обращаясь к отцу, сказала: — Можно приглашать к столу.
Борода, подойдя к Виктору, спросил:
— Ты не возражаешь отметить с нами свое возвращение?
Увидев жадные взгляды Валета и Диспетчера, направленные на бутылки со спиртным, проявленное к себе внимание Бороды, Виктор поддался всеобщему настроению и угрюмо обронил:
— Не пропадать же добру.
Они стали рассаживаться за столом. Альбина принесла с кухни кастрюлю с отварным картофелем.
Началось застолье, которое продолжалось несколько часов. В оживленной беседе они перебирали и вспоминали всех общих знакомых.
Несмотря на многословие сидевших за столом, Виктор понимал, что застолье движется по графику и направлению, разработанному заранее Бородой. За все время гулянки никто из присутствующих не спросил его о планах на будущее.
Одна Альбина не принимала участия в их беседе и была почти трезвой, так как спиртное употребляла такой рюмочкой, что ей место рядом с аптечными весами. Посчитав свою миссию исчерпанной, Альбина ушла в свою комнату.
Борода, видя, что каждый выпил и поел столько, сколько мог, решил устроить за столом передышку.
Обращаясь к Диспетчеру, он попросил:
— Станислав, сыграй нам что-нибудь на гитаре.
— Да и спеть не забудь, — добавил блаженно улыбающийся Валет.
Диспетчер, взяв гитару, пересел из-за стола на диван и со знанием дела стал ее настраивать. Затем, облегченно вздохнув, произнес:
— Первую заявку принимаю от виновника торжества.
— «Тоска по любимой», — заказал Виктор и приготовился слушать песню, с которой впервые познакомился в доме Бороды. Эта песня напоминала ему годы молодости, а ее содержание было близко и понятно.
— Заказ принят, — дурашливо заверил Диспетчер. Он стал не спеша перебирать пальцами струны гитары, и они заговорили. Прислушиваясь к их звучанию, Диспетчер запел:
Эту песню они все знали, а поэтому отдельные ее куплеты подхватывал тот, кого это больше волновало, при этом голос ведущего никто не пытался заглушать.
Если бы среди них сейчас оказался человек, который посмел бы заявить, что песня плохая, и начал бы ее критиковать, то его слова никто бы не стал и опровергать, его за такое кощунство просто со знанием дела жестоко избили бы.
Диспетчер стал петь другие песни из своего неиссякаемого репертуара, и тут Борода, подойдя к Виктору, предложил:
— Пойдем ко мне в комнату, поговорить надо.
— Пойдем! — поднимаясь со стула, с готовностью согласился Виктор, который знал, что предстоящий разговор неизбежен.
У себя в комнате Борода без вступления спросил:
— Письмо принес?
Виктор, достав его из кармана, молча положил конверт на стол.
— Ты почему так долго не показывался у меня, испытывал мое терпение?
— Если я тебе был так нужен, то мог послать своих представителей для встречи. Меня же у ворот лагеря никто не встречал.
— Тебя ездил встречать Валет, но ты освободился на три дня раньше, почему — тебе лучше знать, а поэтому ты с ним и разминулся. — Увидев на лице Виктора недоверчивую гримасу, Борода продолжил: — Валет твой подельник, и если ты мне не веришь, то можешь справиться у него.
После некоторого молчания Борода, внимательно глядя в глаза Виктора, сказал:
— Ты с больной головы на здоровую не перекладывай причину своих выкрутасов, а объясни прямо, почему вздумал от нас отколоться.
Он выжидательно смотрел на Виктора, который не рассчитывал на такую мирную беседу, а поэтому решил от Бороды ничего не скрывать и рассказать ему всю правду:
— Мне вот как надоело нюхать парашу, — проведя большим пальцем по горлу, произнес Виктор, — хочется пожить, как все люди, без напряжения, без страха и оглядки.
— Хочешь сказать, что берешься за ум, — тихо, задумчиво произнес Борода, — что же, давно надо было так поступить, и я твое решение одобряю.
Услышав от Бороды такой неожиданный ответ, Виктор удивленно вскинул на него глаза. По лицу Бороды он понял, что тот говорит вполне серьезно. Насколько хорошо знал своего пахана, настолько всегда неожиданными были принимаемые им решения.
Борода от него так просто отступиться не мог, это было не в его принципах, а поэтому Виктор спросил:
— На каких условиях ты меня думаешь отпустить?
— Вот теперь, я слышу, начинается деловой разговор, — ответил Борода, задумчиво вертя в руке зажигалку.
— Мы с тобой давно вышли из возраста, когда нам можно было вешать лапшу на уши. За наши деньги Лапа в зоне выучил тебя редкому ремеслу. В его письме ко мне он называет тебя если не профессором, то кандидатом наук в своем деле. Ты умеешь вскрывать любой сейф, не говоря уж о металлических ящиках. Ты почувствовал себя интеллигентом и решил сам стать маткой.
Слушая высказывания Бороды, Виктор попытался вступить с ним в спор, но Борода тут же остановил его:
— Не будем устраивать базар, а сначала послушай старого дурака, может быть, у нас с тобой больше не будет такой задушевной беседы. В твоем деле один в поле не воин, а хороших помощников тебе без меня не найти. Это раз. Во-вторых, ты глубоко ошибаешься, если скажешь, что я обеспечил свою жизнь безбедным существованием и могу, как и ты, тихо отвалить в сторону моря. Я связан долгом не только с вами, но и с теми, кто пока сидит и в нас нуждается, и этот долг я нарушать не собираюсь. Вот ты сейчас освободился, а твоя доля в 10 000 не пропала. Я тебя обучил козырной специальности за свой счет, да и в зоне ты не был без внимания с моей стороны. Ты ко мне в этой части имеешь претензии или нет?
