– Теперь изложите историю вашего знакомства с Еленой Перфильевой.
Коротков изложил. Казалинский сказал громко;
– Врет он все, прохиндей. Я ему…
– Спокойно, – остановил его Журавлев, – Говорить будете, когда вас спросят. – И к Короткову:
– Расскажите о вашей первой совместной с Казалинским и Перфильевым сделке. В чем она состояла и когда это было.
– Казалинский мне сказал, что отец Лены может устроить машину. Есть человек, который готов переплатить тысячу. Надо через Лену уговорить Перфильева, а потом сделать ему подарок. Так все и было.
– Казалинский, что вы скажете по этому поводу?
– Врет он.
Журавлев раскрыл папку с закладками, в которой были подшиты разномастные бумаги.
– Зачитываю собственноручные показания гражданина Соколова. Вашего знакомого, Казалинский. «В августе семьдесят девятого года Казалинский сказал мне, что есть возможность приобрести машину „Жигули“ без очереди. Для этого я должен связаться с Владиславом Коротковым. Он дал мне его телефон в гостинице „Юность“. Коротков при встрече сказал, что это будет стоить на тысячу рублей больше. Я согласился». Казалинский, вы признаете, что этот эпизод имел место в действительности?
– Да.
– Коротков, как распределили вы эту тысячу рублей?
– Казалинский велел купить что-нибудь для Лены рублей за шестьсот, а остальное я оставил себе. Лене купил сережки.
– В данном эпизоде Казалинский не преследовал цель личного обогащения. В чем, по-вашему, состояла его цель?
– Замазать Перфильева.
– То есть вовлечь в преступную группу?
– Можно называть и так.
– Расскажите, каким образом и когда состоялась первая сделка, в результате которой Казалинский и Перфильев получили деньги в виде взятки.
– Это было, кажется, в октябре семьдесят девятого. Сидоренков получал для колхоза «Золотая балка» кровельное железо. Казалинский попросил меня, чтобы я уговорил Перфильева выписать для колхоза больше, чем ему полагалось.
– Вы опять действовали через Елену Перфильеву?
– Нет, мы с ним к тому времени были уже на «ты».
– Перфильев согласился без колебаний? Вы обещали ему вознаграждение?
– Он тогда пил. Денег не было. Уговаривать особенно не пришлось. А насчет вознаграждения я сказал сразу.
– Сколько дала эта сделка?
– Не помню.
Журавлев опять раскрыл папку на закладке.
– Вот показания Сидоренкова: «Я дал Короткову тысячу семьсот рублей». Кто из вас и сколько получил?
– Семьсот взял Казалинский, семьсот я отдал Перфильеву, триста оставил себе. Казалинский сидел на стуле боком, облокотясь правой рукой на спинку. Пальцами левой он барабанил по столу. Журавлев захлопнул папку, положил на нее ладонь.
– Из материалов дела явствует, что именно с октября одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года подобные сделки приобрели регулярный характер. Вы, Казалинский, на последнем допросе показали, что при этом вы лишь исполняли приказания Перфильева. Он якобы передавал вам записки. Вы по-прежнему утверждаете это?
– Да. Он приказывал, я исполнял.
– У вас сохранилась хотя бы одна записка?
– Кто же такие бумажки собирает?
– Жаль. Сейчас это послужило бы вам на пользу.
– Стало быть, не рассчитал.
– Коротков, что вы можете сказать на сей счет?
– Никаких записок не было, ничего Перфильев не приказывал, все наоборот. Казалинский через меня передавал ему, что для кого сделать.
– Следовательно, фактическим организатором и руководителем вашей группы является Казалинский?
– Да.
– Гад ползучий, – сказал сквозь зубы Казалинский, посмотрев с прищуром на Короткова.
