необходимо было преодолеть, чтоб добраться до султанского гарема, непреодолимыми.
Огромные усилия в отражении казачьего набега предпринял каймакам, градоначальник Стамбула. По обычаям именно он замещал великого визиря в случае его отсутствия. Перестав получать приказы, каймакам начал действовать самостоятельно. Однако стратегом гражданский чиновник не был, определить правильно приоритеты в обороне не смог. Что и не удивительно, воевать ему не приходилось, армейской лямки он не тянул. Срочно собранные в пригородах тимариотские сотни, попадавших под его начало янычар, как из оставленных в Стамбуле орт, так и отставников, направлял на защиту наиболее уважаемых (читай: богатых) подданных султана. Туда же шли не попавшие под удар в первые часы янычарские полусотни и сотни. Учитывая, что самые богатые кварталы для грабежа достались черкесским союзникам, именно они вскоре смогли оценить распорядительность и старательность этого чиновника. Утром горцам пришлось запросить у казаков помощи. Пожертвовав потенциально богатой добычей, задумавшие налёт атаманы добились главного: возможности осуществить основную цель нападения на Стамбул.
Запалив галатскую, главную базу османского флота, существовавшую с пятнадцатого века, Васюринский разделил свою эскадру. Два десятка кораблей он оставил охранять захваченные суда, посчитав, что эскадре бывших купцов, из-за их неповоротливости, такая миссия может и не удаться, с дюжиной галер он направился на другую верфь османской империи, Галиполийскую. Пока их товарищи на суше делали главное дело, стоило озаботиться, чтоб у врага не осталось судостроительных мощностей.
Мраморное море проскочили быстро, выйдя к Дарданеллам к полудню. Обычно полное лодок и кораблей, оно в этом походе показалось пустынным. Видимо слухи о штурме Стамбула распространились с огромной скоростью, распугивая рыбаков и мирные суда. Казачья эскадра всё же зашла сюда не для пиратства, а с вполне «государственной» целью: портить жизнь. Целому народу. Поэтому отсутствие объектов для грабежа Васюринского не встревожило. И так в Стамбуле столько награбили, что если удастся уйти с половиной добычи, улов будет невероятно богатый для пиратской эскадры.
Враги наверняка заметили подходящую к Галиполийской крепости эскадру раньше, чем казаки Васюринского увидели укрепления, рядом с которыми и была их цель: Галиполийская верфь. Понимали это и османы. Понимали, и вывели в море эскадру для отражения угрозы. На счастье казаков, все османские военные корабли собирались именем султана новым капудан-пашой возле Стамбула, где и потерпели сокрушительное поражение, не успев вступить в бой. Поэтому вражеская эскадра боевой мощною и чистом кораблей не поражала. Против казаков вышли две такие же галеры, какие были у них самих, и три шебеки. Против двенадцати галер, по цитате из любимого мультика: «Маловато будет». Для осман дело осложнялось, причём очень серьёзно, необходимостью идти в крутом бейдевинде. Казакам было проще: норд-норд-ост наполнял их паруса, здорово облегчая работу гребцам. Сколь ни заслуженно хвалили шебеки за умение ходить галсами против ветра, сейчас на бой две из них вытаскивали на тросе галеры, а третью буксировали несколько шлюпок. Став поперёк пролива, они как бы предложили идти в бой на их бортовой залп. Учитывая, что на шебеках стояла куда более мощная артиллерия, чем на галерах, дело теперь выглядело не таким уж безнадёжным для турок.
Васюринский был опытным пиратом, но… совсем неопытным адмиралом. Это и проявилось сейчас на море. Желая побыстрее сбегать и спалить вторую османскую верфь, он не взял в поход никаких судов, кроме галер. Хотя имел уже немало трофейных посудин, тех же шебек, например. Привычка мыслить категориями набегов на лёгких чайках подвела его. Ему сейчас надо было идти на легкокорпусных, очень уязвимых для ядер кораблях на бортовые залпы орудий противника. Или возвращаться, несолоно хлебавши, но в таком случае его не понял бы никто. Иван заскучал, пытаясь сообразить, как из неприятностей выбраться.
«Ясное дело, придётся атаковать их. Ждать у моря погоды… глупо, возможно, опасно. Если подойдёт ещё несколько судов из Магриба, то нам уже придётся спасаться и удастся ли это сделать… не уверен. Значит, будем атаковать. Я, как атаман, не могу не пойти на врага. Но голова этого чёртового сына Аркадия стоит больше, чем все наши корабли. Значит, на шебеки с их пушками мне идти нельзя. Буду нападать на галеру».
Васюринский прикинул, сколько галер может стать в ряд для атаки, не мешая друг другу вёслами. Кораблей девять должно было поместиться. Но тогда и для промахов у врага будет мало пространства.
«Лучше разделить корабли пополам. Шестёркой пойдём в атаку, а другая шестёрка подойдёт без потерь, когда завяжем бой на палубе. У них палубы полны народа, дёшево победа не дастся…»
— Иван, будем нападать?
— Придётся. Не возвращаться же обратно оттого, что испугались нескольких лоханок.
— Да… если не дадим боя, народ не поймёт, можно сразу стреляться. Заплюют.
— Сам плюнул в такого урода, который от слабейших врагов бегает. Предложения какие-нибудь есть? Может, хитрость какую знаешь?
— Да какие тут хитрости придумаешь? Объявить себя истовыми приверженцами ислама? Так не поверят, лишним залпом за враньё угостят, и правильно сделают. Переть на них дуром в два ряда, вот и вся хитрость. Авось не потопят, пока до их глоток доберёмся. Ну, и всем нашим, пока до них не дойдём, лучше на носу не отсвечивать, за его надстройкой спрятаться. От картечи, да и от малого калибра ядер.
— Ну, они сами до чужих глоток известные охотники. Не вздумай лезть на приступ, прощения мне ни на этом, ни на том свете не будет, если тебя здесь пристрелят или прирежут. Обещаешь?
— Да бывает, что на вражьей палубе безопаснее, чем на своей.
— Не виляй! Обещаешь?
— Обещаю без крайней нужды на чужие корабли не лезть.
Иван зло посмотрел на друга, отказавшегося выполнить его просьбу без своих хитро… сделанных увёрток. Но времени на выяснение отношений не было. Он отдал приказы по головной галере, передал указания на другие корабли своей эскадры. Корабли, перестроившись в два ряда, двинулись вперёд. Первый, сразу набирая самый быстрый ход, второй, идя только на парусах, с каждым гребком вёсел передовых галер, отставая.
Первый залп османских и магрибских кораблей большей частью понапрасну вспенил море. Одно только ядро пробило парус казацкой галеры, шедшей посредине-справа. К удивлению Ивана и Аркадия, хорошо запомнивших, насколько точно стреляли пираты с атакованной у малоазиатского побережья шебеки. Ларчик открывался просто. Магрибские пушкари остались на берегу, в Стамбуле. Узнав о налёте на Стамбул командовавший крепостью Исмаил-бей снял со стен крепости почти всех топчи и янычар и пересадил их на шебеки, присоединив их к приданным его крепости двум галерам. Ему захотелось отличиться в бою с неверными, а вот разума ему Аллах для этого не выделил. Именно он, запаниковав при виде идущих с огромной скоростью под громкий барабанный бой вражеских кораблей, не выдержал и скомандовал своим топчи огонь, хотя попасть с четырёх кабельтовых пушки шебек могли разве что случайно. Тем более, пусть и опытные, но стрелявшие до этого только на суше топчи. Не факт, что они наверняка попали бы с убойного расстояния. Десятилетняя война в Персии, огромные потери в боях с казаками, существенно ухудшившаяся система обучения новобранцев, традиционное выделение для крепостей самых ленивых и трусливых… Обучать топчи и янычар всему, что их предшественники умели и знали раньше, не успевали. Да и материал для войск капыкуллу был теперь далеко не такой отборный как прежде. И стоило ли после этого удивляться, что топчи промазали?
Хороший ветер не только раздувал паруса казацких галер, но и поднял волну около трёх баллов. Стоявшие бортом к волне шебеки неслабо раскачивало, а ведь у них борта широко выдаются над узким корпусом. Часть топчи с трудом сдерживала позывы к рвоте, а кое-кто сдержать не смог. Эта же качка сильно повлияла на снижение точности янычар открывших огонь из своих «янычарок». Ждавшие со страхом (не боятся в бою только клинические идиоты) второго, более убойного залпа из солидных пушек шебек казаки боялись напрасно. При технологии тех лет, выстрелить чаще чем раз в пять минут никто из пушкарей не мог. А галеры пролетели километр, на который не прицельно могут забросить своё ядро пушки, меньше чем за три минуты. Вопрос о победителе в этом сражении уже не стоял.
Нет, топчи, стоявшие за фальконетами и шестифунтовыми орудиями, дали успешный залп картечью по приготовившимся к абордажу казакам. Весьма неплохо отстрелялись по второму выстрелу и янычары. Но на палубы казачьих галер хлынули гребцы. У казаков гребли не рабы, а воины. Значительное численное преимущество казаков стало подавляющим. Даже опытному бойцу трудно сражаться против двух, а то и трёх врагов. Вскоре казаки с пристыковавшихся к своим казачьих кораблей второй линии получили
