оба расхохотались. Он мне протянул свою мягкую руку, я ее пожала тихо, но с определенным значением.
– Клаудио, – сказал он, продолжая смотреть мне в глаза.
– Мелисса, – сумела сказать, не знаю как.
– А что это было, что ты только что продекламировала?
– Что?… а… Это колыбельная из одной сказки, я ее знаю наизусть с семи лет.
Он кивнул головой, как бы говоря, что все понял. Потом опять молчание, молчание просто паническое. Тишина прервалась моим милым и неловким другом, который прибежал со словами:
– Эй, чокнутая, мы нашли места, идем, тебя ждут!
– Я должна идти, – прошептала я.
– Могу ли я постучать в твои двери? – сказал он тоже тихим голосом.
Я посмотрела на него, изумленная его смелостью, которая была вовсе не самонадеянностью, а желанием, чтобы на этом все не кончилось.
Я сказала «да» сначала глазами, немного повлажневшими, а потом и голосом:
– Ты меня здесь можешь видеть часто, я живу в этом доме наверху, – и показала ему свой балкон.
– Тогда я посвящу тебе серенаду, – пошутил он, подмигивая.
Мы распрощались, и я не повернулась, чтобы посмотреть на него еще раз; даже если мне этого очень хотелось; я боялась все испортить.
А потом Джорджо меня спросил:
– Кто это был?
Я улыбнулась и сказала:
– Это тот, кто приходит и не умеет притворяться.
– Что? – воскликнул он.
Я опять улыбнулась, потрепала его по щеке и сказала:
– Ты это скоро узнаешь, будь спокоен.
4 июня 2002 г., 18:20
Я не шучу, дневник!
Он в самом деле посвятил мне серенаду!
Люди проходили и останавливались с любопытством, я с балкона смеялась как сумасшедшая, пока мужчина, чуть полноватый и круглолицый, играл на гитаре, немного потрепанной, а он пел невпопад, как будто слон ему на ухо наступил, но он был непреклонен. Непреклонен, как сама песня, которая заполнила мои уши и мое сердце; это была история одного человека, который не мог заснуть, потому что все время думал о возлюбленной; мелодия была нежной и душераздирающей. Песня примерно такая:
Это был красивый жест, ухаживание традиционное, банальное, но, если честно, со своим приятным ароматом.
Когда он закончил петь, я крикнула с балкона, улыбаясь:
– А сейчас что надо делать? Если не ошибаюсь, чтобы принять ухаживание, нужно включить свет в комнате, а если нет, то я должна вернуться в комнату и выключить свет, да?
Он не ответил, но я поняла, что должна была сделать.
В коридоре я столкнулась с отцом (я чуть не сбила его с ног!), и он меня спросил с любопытством, кто это там, внизу, пел. Я громко рассмеялась и ответила, что не знаю.
Я быстро спустилась по лестнице вниз как была: в шортах и футболке, открыла дверь и застыла на пороге.
Бежать навстречу и обнять его, или улыбнуться ему со счастьем на лице, или поблагодарить пожатием руки? Я остановилась в дверях, и он понял, что я никогда к нему не подойду, если от него не будет сигнала:
– Ты похожа на испуганного цыпленка… Извини, что я повел себя бесцеремонно, это было сильнее меня.
Он меня осторожно обнял, а я сделала так, что мои руки остались без движения: я не смогла повторить его жеста.
– Мелисса, ты мне позволишь пригласить тебя сегодня вечером на ужин?
Я кивнула в знак согласия и улыбнулась ему, затем я осторожно поцеловала его в щеку и поднялась домой.
– Кто это был? – спросила мать с огромным любопытством.
Я пожала плечами:
– Никто, мама, никто…
Каждый говорил о себе.
Мы друг другу рассказали больше, чем можно было предположить.
Ему двадцать лет, он учится на филфаке, у него умное и оживленное лицо, что делает его необыкновенно привлекательным. Я его слушала очень внимательно; мне нравится смотреть на него, когда он говорит. Я чувствую дрожь в горле и в желудке. Я чувствую себя согнувшейся, как стебелек цветка, но не сломленной. Клаудио умиротворенный, спокойный, успокаивающий. Он сказал, что знает, что такое любовь, но она выскользнула из его рук.
Проводя пальцем по краю бокала, он спросил:
– А ты? Что ты расскажешь о себе?
Я разговорилась и приоткрыла ему щелочку света, которая слегка раздвинула тучи, в которых спрятана моя душа. Я ему рассказала о своих несчастливых историях, но никакого намека на свое желание открыть и найти новое чувство.
Он посмотрел на меня внимательно, грустно и сказал серьезно:
– Я рад, что ты мне рассказала о своем прошлом. Я радуюсь при мысли, что встретил тебя.
– Какой мысли? – спросила я, испугавшись, что он имеет в виду, что я как бы легкодоступна.
– Ну, то, что ты девушка, извини, женщина, которая пережила разные ситуации и сумела стать такой, какая ты есть, сумела приобрести свой взгляд на все, чтобы все понимать правильно. Мелисса, я никогда не встречал женщины, как ты… и сейчас, вместо нежности, я начинаю испытывать к тебе мистическое и непреодолимое притяжение…
Его речь прерывалась длинными паузами, во время которых он на меня подолгу глядел и затем вновь продолжал говорить.
Я улыбнулась и сказала:
– Ты еще не очень хорошо меня знаешь. Ты, наверное, испытываешь только одно из чувств, о которых только что говорил, или вообще никакое.
– Ну да, это правда, – сказал он, после того как внимательно меня выслушал. – Но я хотел бы попытаться тебя узнать, ты мне это позволишь?
– Конечно, конечно, я тебе это позволю! – сказала я, схватив его руку, лежавшую на столе.
Мне казалось, что я во сне, дневник, во сне прекрасном и бесконечном.
Только что мне пришло сообщение от Валерио. Он говорит, что хочет меня увидеть. Но сейчас даже мысль о нем далека.
Я знаю, мне было бы достаточно в последний раз заняться любовью с профом, чтобы понять, чего же на самом деле хочу я и чем Мелисса на самом деле является: чудовищем или человеком, способным давать и получать любовь.
10 июня 2002 г
Как здорово, дневник, учебный год закончился!
В этом году результаты, как и прежде, были неважными, я мало занималась, а мои учителя мало беспокоились, чтобы понять, что со мной происходит… В общем, в следующий класс я все-таки перешла, они избежали возможности окончательно испортить мне настроение.
Сегодня днем после обеда я видела Валерио, он меня попросил прийти на встречу в бар «Эпоха». Я просто туда помчалась, полагая, что в этот вечер будет хорошая возможность понять, чего же я хочу. Доехав почти до места, я с ходу затормозила, скрипя тормозами по асфальту, чем привлекла внимание всех.
Валерио сидел за столиком один и, качая головой, наблюдал с улыбкой за всеми моими действиями. Я попыталась придать себе достойный вид, вышагивая медленно и приняв серьезное выражение лица.
Я направилась к его столу, виляя задницей, а когда была около него, он сказал:
– Лоли, ты разве не видела, как все на тебя смотрели, когда ты шла?
Я покачала головой и сказала, что нет.
– Я не всегда отвечаю на взгляды.
К Валерио подошел мужчина с видом загадочным и немного хамским, он мне представился, сказав, что его зовут Флавио. Я пристально на него посмотрела, а он прервал мое любопытство и сказал:
– У твоей девчушки глаза слишком хитрые и слишком красивые для ее возраста.
Я не дала возможности Валерио ответить и опередила его, сказав:
– Ты прав, Флавио. Мы будем только втроем или еще кто-нибудь? – И попала в точку, дневник, я не пользуюсь приличествующими случаю словами и улыбками, когда цель только одна.
Чуть смутившись, Флавио посмотрел на Валерио, и тот сказал:
– Она капризна, тебе лучше делать то, что она говорит.
– Видишь ли, Мелисса, – продолжил Флавио, – я и Валерио подумали, что ты могла бы принять участие в одной неординарной вечеринке, он мне говорил о тебе; меня сначала остановил твой возраст, но потом, узнав, какая ты… короче, я уступил и очень заинтересован увидеть тебя в деле.
Я его спросила просто:
– Сколько тебе лет, Флавио?
Он мне ответил, что ему тридцать пять. Я кивнула головой в знак согласия, я думала, что он старше, но поверила ему
– А когда должна состояться эта неординарная вечеринка? – спросила я.
– В следующую субботу, в 22 часа, на одной вилле у моря. Я заеду за тобой, вместе с Валерио, разумеется.
– Если я отвечу «да».
– Конечно, если ты ответишь «да».
Несколько секунд молчания, и затем я спросила:
– Я должна надеть что-нибудь особенное?
– Главное, чтобы не слишком бросался в глаза твой возраст. Все знают, что тебе восемнадцать, – ответил Флавио.
– «Все» – это кто? Сколько их? – спросила я, обращаясь к Валерио.
– По крайней мере, пять пар гарантировано. Придут ли другие, мы пока не знаем.
Я решила принять участие.
Мне жаль Клаудио, но я не уверена, что такая, как я, может быть хорошей и любить его. Я не думаю, что я – та, кто сделает его счастливым.
15 июня 2002 г
Нет, я не та девушка, которая сделает его счастливым.
Я этого не заслуживаю.
Мой телефон продолжает звонить: это он вызывает меня или посылает свои эсэмэски. Я его оставлю, вот что. Я ему не отвечу, я просто не буду обращать на него внимания. Ему это надоест, и он поищет счастье в другом месте.
Но тогда: почему
