Крошечные золотистые волоски щекотали нос Матильды, когда она кусала.
И жадно глотала.
Кровь — это было и тепло, и блаженство, и журчание пульсирующего потока, медленно выбрасываемого из упругих обрывков вен и, словно густой горячий сироп, растекающегося по языку, нёбу, зубам, подбородку…
Матильда смутно ощущала, как кто-то отталкивает ее, еще кто-то что-то истерически вопит, но все это представлялось весьма далеким и несущественным. Постепенно она стала распознавать слова.
— Прекрати! — истошно кричали ей. — Перестань!
Чьи-то руки оторвали Матильду от девушки. По ее шее расползалось сверкающее кровавое месиво. Кровь покрыла пятнами матрас, перепачкала руки и волосы Матильды. Девушка закашляла, на ее губах вздувались и лопались кровавые пузыри, а потом она вдруг затихла.
— Что ты наделала?! — взвыл парень, бережно приподнимая тело девушки. — Она умерла! Умерла. Ты убила ее!
Матильда отпрянула назад, невольно подняла руку ко рту, прикрыла его.
— Я не хотела этого, — тихо произнесла она.
— Может, с ней все будет в порядке, — сказал другой юноша ломающимся голосом. — Нам нужны бинты.
— Но она же мертва! — простонал парень, державший тело девушки.
Тихий стон вырвался откуда-то из глубин тела Матильды, она попятилась назад, к лестнице. Ее желудок был переполнен, живот раздулся. Ей захотелось, чтобы ее вырвало.
Другая девушка схватила Матильду за руку:
— Постой. — Ее широко открытые глаза смотрели умоляюще. — Теперь ты должна укусить меня. Сейчас ты насытилась и потому не причинишь мне вреда…
Матильда с криком высвободила свою руку и бросилась бежать вверх по лестнице — если бежать достаточно быстро, возможно, удастся спастись и от самой себя.
К тому времени, когда Матильда добралась до Фестиваля Грешников, она ощущала во рту металлический вкус и совершенно оцепенела от страха. Она не была человеком, не была хорошей и не представляла себе, что следует делать дальше. Она все время скребла и терла футболку, как будто с нее можно было счистить всю ту кровь, которая пропитала не только ткань одежды, но и ее собственную кожу, и окаменевшие внутренности.
Отыскать место, где проводился Фестиваль, оказалось простым делом даже в ее смятенном состоянии. Люди охотно подсказывали, куда идти, и, похоже, их совсем не беспокоило то, что она была вся испачкана и пропитана кровью. Их беспечное поведение пугало, но не настолько, как вновь возникшее чувство голода.
По дороге она прошла мимо Бала Вечности. Пульсирующие источники света озаряли остатки окон вдоль стен здания, а также девушку с голубыми волосами, заплетенными в десяток косичек. Она держала в руках видеокамеру, направленную на трех людей, одетых во все белое, со сверкающими красными глазами.
Это были вампиры, и девушка брала у них интервью.
Матильду внезапно охватил страх, по телу пробежала дрожь. Но она напомнила себе, что они не могут ничего ей сделать. Она такая же, как они. Мертвая.
Фестиваль Грешников проводился в церкви; витражи в ее окнах были закрашены черным. Дверь, облепленную выписанными по трафарету красными объявлениями, покрывала та же густая черная краска. Изнутри доносились бренчащие звуки какой-то музыки, а несколько человек сидели на ступеньках, курили и беседовали.
Матильда вошла в церковь.
Швейцар убрал обшитый бархатом канат, закрывавший проход, и она прошла мимо людей, стоявших в очереди, чтобы заплатить за вход. Для вампиров здесь действовали свои правила; особенно для тех, чью неопрятную и грязную одежду покрывало такое количество крови.
Матильда оглядела помещение. Перед ее глазами мелькала толпа танцующих, а в стороне находился бар, где подавали спиртное, разливая его из огромных медных чанов-дистилляторов по разнокалиберным кружкам. Джулиана и Лидии нигде не было. Но когда один из посетителей, стоявших возле бара, отошел в сторону, Матильда их увидела. Джулиан наклонился к Лидии и что-то громко говорил прямо в ухо.
Матильда пробилась сквозь толпу и оказалась так близко от Джулиана, что смогла бы дотронуться до него. Она потянулась было к нему, но, осознав, сколько на ней грязи, не могла заставить себя прикоснуться к его руке.
Джулиан поднял голову, вздрогнул:
— Тильда?
Она отдернула руку, словно едва не дотронулась до пламени.
— Тильда, — повторил он, — что с тобой случилось? Ты ранена?
Матильда отступила назад, опустив глаза, и оглядела себя:
— Я…
Лидия рассмеялась:
— Да она же кого-то съела, болван.
— Это правда, Тильда? — усомнился Джулиан.
— Мне очень жаль, — сказала Матильда.
Было столько всего, о чем она должна была сожалеть, но главное — то, что он здесь, рядом. И он должен сказать, что ей делать, как снова превратиться в приличное и порядочное существо. Она должна спасти Лидию, а Джулиан — ее.
Он прикоснулся к ее плечу; его ладонь осторожно легла на ее ставшую жесткой от запекшейся крови футболку.
— Мы искали тебя повсюду. — Выражение его лица было добрым, но с каким-то оттенком страха, и этот страх превращал его улыбку в нечто похожее на гримасу.
— Меня не было в Коулдтауне, — пояснила Матильда. — Я пришла сюда, чтобы его могла покинуть Лидия. У меня есть пропуск.
— Но я не собираюсь уходить отсюда, — сказала Лидия. — Надеюсь, тебе это понятно? Я хочу заполучить то, чем обладаешь ты, — вечную жизнь.
— Но ты не заражена, — возразила Матильда. — Тебе надо уходить. С тобой по-прежнему все может быть хорошо. Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты ушла.
— Только один пропуск? — спросил Джулиан, переводя взгляд на Лидию.
По выражению глаз Матильда поняла: он пришел в Коулдтаун вовсе не за ней. И хотя она не могла допустить и мысли о том, что теперь Джулиан воспринимает ее как монстра, открывшаяся правда стала весьма болезненной.
— Я не уйду отсюда, — повторила Лидия, поворачиваясь к Джулиану с капризной миной на лице. — Ты ведь говорил, что с ней все будет совсем не так.
— Я убила девушку, — сказала Матильда. — Я убила. Это ты понимаешь?
— Ну скажи, кого интересует судьба какой-то там смертной девицы?
Лидия отбросила назад свои волосы. В этот момент Матильда вспомнила ее брата, показушника Данте, оказавшегося добрым и приятным парнем. А его милая, славная на вид сестра Лидия оказалась в действительности циничной и бессердечной особой.
— Ты тоже девица, — напомнила ей Матильда. — И ты смертна.
— Я знаю! — крикнула, выкатив глаза, Лидия. — Я просто говорю, что нам безразлично, кого ты там убила. Обрати нас, и тогда мы сможем убить множество людей.
— Нет, — сказала Матильда, судорожно глотнув воздуху. Она опустила глаза; ей не хотелось слышать то, что она намеревалась сейчас произнести. Все-таки шанс еще оставался. — Послушай, у меня есть пропуск. Если ты не хочешь его взять, пусть заберет Джулиан и выйдет отсюда. Но я не стану обращать тебя. Пойми, я не обращу тебя никогда.
— А Джулиан не хочет уходить отсюда, — сообщила Лидия. Ее глаза ярко заблестели, на щеках
