— Всякое в небе повидала — но такого — нет, — наконец призналась она. — Что за чертовщина?
Габи, пристегнувшись к креслу в другом конце отсека, потягивала кофе из пластиковой чашечки.
— Последняя экспозиция Фемиды, — ответила она. — Я получила ее за этот час с помощью самой чувствительной аппаратуры и компьютерной программы ликвидации вращения.
— Это что, ответ на мой вопрос? — поинтересовалась Сирокко. — Я спрашиваю, что тут за чертовщина.
Прежде чем снова заговорить, Габи издевательски долго потягивала кофе.
— Теоретически возможно, — наконец заговорила она — голосом отчужденным и мечтательным, — чтобы несколько тел вращались вокруг общего центра тяжести. Повторяю — теоретически. Никто ничего подобного не наблюдал. Конфигурация называется 'розеткой'.
Сирокко терпеливо ждала. Все упорно молчали. Тогда она возмущенно фыркнула.
— В самой гуще системы спутников Сатурна? Ну, минут на пять — еще куда ни шло. А дальше другие спутники мигом бы все разметали.
— Святая правда, — согласилась Габи.
— А как такое вообще могло получиться? Вероятность ничтожно мала.
— Совсем святая правда.
Сирокко даже не заметила, когда к ним присоединились Кельвин и Апрель. Теперь Кельвин поднял голову.
— Ну что, так никто и не отважится? Да ведь тут не природное образование. Тут чья-то работа.
Габи усиленно терла лоб.
— Я еще не все сказала. Пришли отраженные сигналы радара. По ним выходит, что Фемида 1300 с лишним километров в диаметре. Все цифры по плотности тоже дикие. Получается, ее плотность чуть меньше, чем у воды. Поначалу я решила, что показания липовые оттого, что аппаратура работает на пределе. А потом получила картинку.
— Так шесть там или одно?
— Точно сказать не могу. Но все к тому, что одно.
— Опиши. Что там тебе мерещится.
Габи сверилась с какими-то распечатками, но очевидно было, что они ей не требуются. Все цифры уже улеглись у нее в голове.
— Фемида 1300 километров в диаметре. Стало быть, это третий по величине спутник Сатурна, немногим меньше Реи. Вся его поверхность, по-видимому, черная — за исключением этих шести точек. Между прочим, если кому интересно, у Фемиды самое низкое альбедо из всех небесных тел Солнечной системы. И плотность тоже самая низкая. Весьма вероятно, что внутри Фемида полая. Вероятно также, что форма ее далека от сферической. Похоже на диск. Или на тороид — вроде пончика. Короче, движется она примерно как тарелка, пущенная катиться по краю. Один оборот в час. Такого вращения достаточно, чтобы на поверхности ничего не задерживалось; центробежная сила одолевает тяготение.
— Но если она все-таки полая, и ты оказываешься внутри… — Сирокко не сводила глаз с Габи.
— Внутри — если Фемида, конечно, полая — тебя будет держать примерно четверть жэ.
Следующий вопрос читался у Сирокко в глазах — но Габи избегала в них заглядывать.
— Мы с каждым днем приближаемся. Только наблюдение может что-то прояснить. Но я понятия не имею, когда смогу изложить все детали. Если вообще смогу.
Сирокко направилась к двери.
— Я должна послать хотя бы то, что у тебя уже есть.
— Только без гипотез, ага? — крикнула ей вслед Габи. Сирокко впервые видела астрономку не слишком довольной тем, что она высмотрела в свой любезный телескоп. — Или хотя бы мне их не приписывай.
— Никаких гипотез, — заверила ее Сирокко. — Фактов будет более чем достаточно.
ГЛАВА II
Сирокко треснула кулаком по кнопке КОДИРОВАНИЕ, затем ПЕРЕДАЧА — и устало откинулась на спинку кресла. Потерла слипающиеся глаза. Надо же — считанные дни назад тут нечем было заняться. А теперь житья нет от позиционных проверок и подготовки «Укротителя» к выходу на орбиту.
Жизнь резко переменилась — и все из-за тех шести жалких точечек в телескопе у Габи. Исследование других спутников Сатурна потеряло всякий смысл. Все уже настроились на скорое рандеву с Фемидой.
Сирокко вызвала на экран перечень неотложных работ, затем график дежурств — и увидела, что он снова переменился. Срочно нужно подключаться на выходе к Апрель и Кельвину. Она поспешила к
