Я шел один своим путем;В метель застыл я льдяным комом…И вот в сугробе ледяномОни нашли меня под домом.Им отдал все, что я принес:души расколотой сомненья,Кристаллы дум, алмазы слез,И жар любви, и песнопенья,И утро жизненного дня.Но стал помехой их досугу.Они так ласково меняИз дома выгнали на вьюгу.Непоправимое моеВоспоминается былое…Воспоминается ееЛицо холодное и злое…Прости же, тихий уголок,Где жег я дни в бесцельном гимне!Над полем стелется дымок.Синеет в далях сумрак зимний.Мою печаль, и пыл, и бредСложу в пути осиротелом:И одинокий, робкий след,Прочерченный на снеге белом, —Метель со смехом распылит.Пусть так: немотствует их совесть,Хоть снежным криком ветр твердитМоей глухой судьбины повесть.Покоя не найдет они:Пред ними протекут отнынеМои засыпанные дниВ холодной, в неживой пустыне…Всё точно плачет и зоветСлепые души кто-то давний:И бледной стужей просечетОкно под пляшущею ставней.
1907
Париж
Раздумье («Пылит и плачется: расплачется пурга…»)
Пылит и плачется: расплачется пурга.Заря багровая восходит на снега.Ты отошла: ни слова я… Но мглаЛегла суровая, свинцовая — легла.Ни слова я… И снова я одинБреду, судьба моя, сквозь ряд твоих годин.