— Ты у Крабовых с батей гостишь?
— Не-е…
— А от кого ж тогда тебе влетело? — усмехнулся Игорь.
— И вовсе не влетело, — обиделся Павлик. — Так просто, от досады.
Игорь плутовато сощурился, — меня, мол, не проведешь, — но распалять нового приятеля не стал.
Шурик, откашлявшись, вернулся к мальчикам, улегся на гальке, глядя в накаленное солнцем чистое небо. Игорь долго вприщур глядел в морскую даль. Потом, отшвырнув окурок к воде, тряхнул рыжим чубом:
— Не нравится мне эта бунация!
Павлика заинтересовало незнакомое слово.
— Бунация — это по-какому? — спросил он.
— По-рыбацки! — с гордецой ответил Игорь. — Хочешь, объясню?
— Давай.
— Бунация — это самая тихая погода на море. Полный штиль. Вот сейчас полнейшая бунация. Видишь?
Море действительно было необыкновенно тихое. До самого горизонта — ни единой зыбинки. Солнечные лучи, отраженные зеркальным водяным простором, слепили глаза. Притихшие чайки белели на взморье, как бумажные кораблики.
Павлик не мог понять, отчего спокойное море не по душе Игорю.
— А почему тебе бунация не нравится? — спросил он.
— В бунацию, в мертвую бунацию очень неприятно по морю ходить, на соя тянет. Тоскливо как-то становится.
— А тебе-то что? Ты же на берегу сидишь.
— В том-то и дело, что мне не все равно. Я пока на берегу сижу. Понимаешь, пока! — сделал Игорь ударение на последнем слове. — Вечером уйду в море, — произнес он мечтательно.
— На путину, — добавил Шурик.
«Счастливчик!» — с завистью подумал Павлик и невольно проговорился:
— А меня обманули…
Игорь и Шурик принялись выпытывать, кто и как обманул, и Павлик рассказал им, наконец, о своей обиде.
Они с матерью приехали в Парусный из села Ильичевки, что на Енисее. Мать — лечить легкие целебным южным воздухом, а он, Павлик, так себе, сбоку припека.
Поселились у отцова старшего брата — Егора Ивановича Крабова. Павлику известно было, что дядя — рыбак, оказалось же, он еще и капитан-бригадир сейнера «Альбатрос».
И еще узнал Павлик, что дядя собирается через несколько дней на путину.
Путина! У мальчишки дух захватило, когда он услышал это слово! Павлик стал вслух рассуждать о том, что он желает каникулы провести не в беготне и хлюпанье в море, а как-нибудь толково, с пользой.
Егор Иванович намек племянника понял и подал надежду. Только предупредил, чтобы и оставшееся до отъезда на путину время не пропало даром. И кивнул в сторону сада.
Павлик, в свою очередь, отлично понял дядю. Он, как мартышка, лазил по деревьям, выискивая к столу первые сливы, подвязывал к проволоке тяжелеющие виноградные лозы, поил водой огурцы и помидоры, пропалывал грядки с луком, чесноком и укропом. Знал бы он, что все это зря!
В хлопотах неделя пролетела быстро. И вот настал долгожданный день. Сегодня дядя Егор вернулся о рыбацкого стана и объявил, что вечером отбывает на путину. «Отбываю!» — подчеркнул он многозначительно и виновато, как показалось Павлику, посмотрел на него. Павлика так и обдало морозом: «А как же я?!» Егор Иванович со вздохом ответил: «Очень сожалею, но тебе, племяш, придется и дальше заниматься садоводством. Начальство категорически запретило брать с собой несовершеннолетних».
В этом месте Игорь с возмущением перебил рассказ Павлика.
— Какой бессовестный твой дядька! — воскликнул он. — Почему же тогда это самое «начальство» разрешило бате взять меня? Почему, а? Врет дядька твой, ни больше, ни меньше. Такой известный рыбак, а врун оказался. Этого я от него никогда не ожидал!
— Обманщик! — вставил презрительно Шурик.
Откуда было знать мальчишкам, что Егор Иванович не по своей воле погрешил против истины. Причина была действительно вовсе не в «начальстве», а в Павликовой матери. Это она, боясь за сына, потребовала от Егора Ивановича, чтобы он нашел какой-нибудь предлог отказать Павлику в поездке.
Павлик же знал одно: обещал и обманул! И сейчас, пока Игорь и Шурик возмущались недостойным для такого «мирового» рыбака поступком, Павлик, совсем расстроившись, понуро молчал, разглядывая сизые голыши под ногами. Хоть он и оправдал перед ребятами свои недавние слезы, легче ему не стало. Наоборот, хуже еще: дядька-то, выходит, просто не захотел его брать с собой.
К его плечу притронулась осторожная рука рыжего Игоря.
— Ты, Паша, не тужи, — сочувственно произнес он. — Не вешай нос. Раз он тебя обманул, ты должен ему отплатить. Моя мать говорит: «Как аукнется, так и откликнется!»
— «Аукнется»… «Откликнется»… — уныло протянул Павлик. — Чем отплатить, когда он уже собрался в дорогу?
Игорь умолк, обдумывая, как бы насолить обманщику.
— Потопчи огурцы в огороде, — предложил Шурик.
— Огурцы? — встрепенулся Павлик. — Зачем их топтать?
— А чтоб знал. Ты их выращиваешь, ты их и сничтожь.
Нет, на такое Павлик пойти не мог.
— Тогда помидоры потопчи, — не унимался Шурик.
— И помидоры не я садил.
— Ну, сливы палкой посбивай.
Игорь сердито вытаращил глаза и прикрикнул на Шурика:
— Перестань чепуху молоть! Заладил, как попугай: потопчи да поломай. При чем здесь огурцы или помидоры? Тоже мне, ва?рвар объявился!
Шурик уловил что-то обидное в незнакомом слове и счел нужным бросить его обратно:
— Сам варва?ррр!..
Игорь опять задумался, но через минуту просиял и воскликнул:
— Идея! Ты его тоже обмани!
— Как — обмани? — поморщился Павлик.
— Очень просто. Вот послушай.
Игорь принялся объяснять свою «идею». Павлик внимательно слушал, и ему все больше нравилась затея рыжего приятеля. Он готов был уже согласиться, но тут его охладила тревожная мысль:
— Постой. А как же маманя?
Игорь запнулся.
— Маманя? Какая маманя?
— С моей маманей что будет?
Вопрос был вполне резонный. Игорь сразу не нашелся, что ответить. Он лишь замигал рыжими ресницами.
— Маманя… Маманя… — повторял он с неудовольствием, но тут его опять осенило: — Ах, маманя? Проще простого. Ты ей записку оставишь, Шурик отдаст. Я бы сам провернул, да не смогу — наша бригада раньше отчаливает. Ну, подходит?
На том и порешили.
Таинственный разговор в ночном море
