нас завтра не будет… Может быть в воскресенье?
Патрис, очень доволен. — Да? В таком случае, если не говорить об этом моему начальству, я смогу подзаработать.
Оливье. — Согласен на любые ваши условия.
Патрис, перегибаясь через перила. — Благодарю вас. Ух ты! Этот катер на берегу принадлежит вам?
Оливье. — Да-да.
Патрис. — Потрясающе!
(Сюзанн вызодит из кухни, в руках ведерко со льдом. Оливье представляет их друг другу.)
Оливье. — Дорогая, позволь тебе представить господина Долака. В воскресенье он выкорчует наши заросли.
Сюзанн. — Чудесно!
Оливье. — Моя жена!
Патрис. — Добрый вечер!
(Она видит Патриса. Застывает на месте, роняет ведерко… Пауза. Быстро берет себя в руки.)
Сюзанн. — Ох, какая я неловкая. Извините меня. (Спешно подбирает рассыпанные кубики льда.) Я… я сейчас вернусь. (Быстро уходит на кухню.)
(Солнце уже скрылось за горизонтом и на терассе становится прохладно. Оливье дуется. Патрис направляется к выходу.)
Патрис. — До свидания, господин Ленуар. Увидимся в воскресенье.
Оливье, ищет повод его задержать. — Господин…, Господин… не желаете ли что-нибудь выпить? Виски, например!
Патрис, развязно, слишком. — Охотно. (Садится, очень непринужденно.)
Оливье, внимательно смотрит ему в глаза. — Вы… вы кажется уже встречались с моей женой, не так ли? У смотрителя, в питомнике?
Патрис. — Я? Нет. Я никогда раньше не видел мадам Ленуар. Мне сказал Ришар, что я должен договориться с вами о встрече.
Оливье, подавая ему бокал. — Вот как? А я думал, что вы виделись с ней сегодня днем в городе?
Патрис, прикидываясь дураком. — О нет, господин. Мадам возможно видела моего двоюродного брата из Нанта?
Оливье. — Возможно… У вас есть семья?
Патрис. — Да… Я женат и у меня трое детей: 6 лет, 4 года и 8 месяцев.
Оливье, с облегчением. — Да? Браво!
Сюзанн, возвращаясь, совершенно спокойна. — Ну вот и лед. Вам положить?
Патрис. — С удовольствием…
Оливье. — Господину Долаку показалось, что он уже где-то тебя видел. Что ты на это скажешь?
Сюзанн. — Я? Я никогда не встречалась с господином Долаком раньше.
Патрис. — Что я и говорил…
Сюзанн. — Ну подумай, дорогой. Если господин меня никогда раньше не видел, то, следовательно, и я его никогда не видела.
(Патрис глуповато улыбается.)
Оливье, загнан в угол. — Действительно. Куда я могу вам позвонить, господин Долак, чтобы подтвердить, что в воскресенье…
Патрис, перебивая его. — О, не стоит беспокоиться, я согласен.
Оливье. — Хорошо. Вы живете в городе?
Патрис. — Да.
Оливье. — На какой улице?
Патрис, колеблясь. — На той, что…
Сюзанн, прерывая его. — Знаешь, дорогой, что мы могли бы сделать? Посадить герань. Она постоянно в цвету.
Патрис. — Превосходная мысль. Я могу вам принести ее в воскресенье. Я их достаю по оптовой цене.
Сюзанн. — Делайте как знаете. До свидания.
(Она протягивает ему руку, явно желая поскорее от него избавиться, и зажигает лампу.)
Патрис. — Спокойной ночи, мадам. До свидания. Не провожайте меня.
Оливье. — Ну что вы… Непременно, до самых ворот!
Патрис. — Великолепная будет сегодня ночь! Ночь садовника! Мой девиз: «Любовь и чистая вода. (Недоуменное выражение на лицах Оливье и Сюзанн.) Гм… Любовь для меня, а чистая вода для герани! (Выходит.)
(Медленно опускается ночь, небо постепенно темнеет. Пока Оливье провожает Патриса, Сюзанн зажигает лампу, затем быстро выпивает рюмку неразбавленного виски.)
Оливье, возвращается, готов взворваться. — Очаровательный молодой человек!
Сюзанн. — Очаровательный.
Оливье. — А! Ты находишь его очаровательным?
Сюзанн. — Да. (Неожиданно переходит в наступление.) Ну началось! Тебя опять гложет ревность! В таком случае, я дам тебе несколько хороших советов. Во-первых, не пытайся узнать, не является ли имя Патрис вторым или третьим именем этого типа, во-вторых, убеди себя в том, что я никогда его в глаза не видела, в-третьих, перестань ходить взад и вперед по комнате. В- четвертых, прими наконец окончательное решение: либо ты едешь в Париж, либо ты остаешься со мной и у-лы-баешься! Иначе на этот раз чемодан пойду собирать я. Я отказываюсь от роли сиделки при тебе и не хочу быть твоей жертвой всю жизнь!
Оливье. — Ты говоришь таким тоном, будто чувствуешь себя виноватой! Да. Лучший способ защиты, это — нападение! Знакомая песня.
Сюзанн, в ярости. — Мне эта песня неизвестна. Прибереги свои музыкальные наблюдения для проституток и бандитов, которых ты встречаешь в вашей криминальной полиции и благодаря которым у тебя сложилось весьма нелестное мнение о человечестве и женской порядочности. Я требую к себе уважения. (Пауза.) И, пожалуйста, не делай такое лицо!
Оливье. — Какое?
Сюзанн. — Ты похож на побитую собаку.
Оливье. — Спасибо за «побитую».
Сюзанн. — Просто вылитый английский спаниель!
Оливье. — Чтобы доставить тебе удовольствие, придется отрастить уши…
Сюзанн. — А я буду тебе их завязывать на затылке, чтобы ты мог есть свой суп! (Ни одному из них не удается рассмешить другого.) У нас у обоих нервы расшалились.
Оливье. — У меня?… Я никогда не нервничаю!
Сюзанн. — Пойду принесу твой чемодан. (Выходит, дружески ему улыбаясь. Оливье, весь дрожа, направляется к часам и приводит в действие записывающее устройство.
