– Я их привела, – сказала она, – твой черед изображать всезнайку.
Гас откашлялась.
– У Эмили есть вагина, – объяснила она, – потому что Эмили девочка. У девочек – вагина, у мальчиков – пенис.
Эмили с Крисом переглянулись.
– А ей можно купить пенис? – спросил Крис.
– Нет, – ответила Гас. – Радуйся тому, что есть. Как конфетам на Хэллоуин.
– Но мы хотим быть одинаковыми, – захныкала Эмили.
– Нет, – одновременно возразили обе.
Мэлани протянула Эмили трусики.
– Одевайся. И ты тоже, Крис.
Дети покорно натянули мокрые плавки и побрели к песочному замку, который построили с утра. Мэлани посмотрела на Гас.
– При чем здесь конфеты на Хэллоуин?
Гас засмеялась.
– Сама бы придумала что-нибудь поумнее.
Мэлани опустилась на песок.
– На свадьбе, – пообещала она, – мы будем вспоминать об этом и смеяться.
Чарли, охотничья собака Джеймса, болел уже давно. Год назад Майкл диагностировал у него язву и приписал тагамет и зантак – препараты для людей. Лекарства стоили целое состояние. Собаку следовало кормить маленькими порциями, пища должна была быть очень легкой, и упаси бог, чтобы он приблизился к чему-то жирному. Но болезнь давала рецидивы: Чарли по нескольку месяцев чувствовал себя нормально, потом случался приступ, и Гас отводила его к Майклу. Она прятала от Джеймса рецепты, которые выписывал ветеринар, потому что знала: Джеймс никогда бы не позволил истратить за зиму пятьсот долларов на умирающую собаку. Однако Гас отказывалась рассматривать другие варианты.
Этим летом у Чарли появилась новая проблема. Он постоянно пил – из туалета, из ванной Криса, из луж. Он писался на коврики и одеяла, хотя уже шесть лет жил в доме и был приучен не гадить. Майкл сказал Гас, что, вероятнее всего, это диабет. Для породы спрингер-спаниель диабет не характерен, но эта болезнь не смертельная. Правда, она коварная и тяжело поддается лечению» Поэтому каждое утро приходилось вкалывать псу инсулин.
По субботам Гас приводила Чарли к Голдам, где Майкл его осматривал. Каждую неделю они говорили о том, что улучшение не наступает, и обсуждали возможность усыпления.
– Он больной пес, – говорил Майкл. – Я не стану тебя винить, если ты примешь такое решение.
В третью субботу августа Гас шагала по тропинке, ведущей от них к дому Голдов. У ее ног вертелся Чарли. С ней были Крис и Эмили – этим утром они играли на участке Хартов. Они взлетели по черной лестнице, словно ураган из ног и лап. Дети остались в кухне, а Чарли пулей пронесся между ног открывшей дверь Мэлани – До сих пор писает?
Гас кивнула.
– Чарли! – позвала Мэлани. – Ко мне!
Но собака не успела нагадить на ковер или убежать наверх так как появился Майкл, за ним трусил Чарли.
– Как у тебя это получается? – засмеялась Гас. – Я не могу заставить его хотя бы сидеть.
– Годы упорных тренировок, – усмехнулся Майкл. – Готова? Гас повернулась к Мэлани.
– Присмотришь за Крисом?
– Думаю, этим займется Эмили. Во сколько нам нужно быть у вас?
– В семь, – ответила Гас. – Можем уложить детей спать и веселиться, как будто мы бездетные.
Майкл погладил живот Гас.
– Что будет абсолютно нетрудно, глядя на твою девичью фигуру.
– Если бы ты не лечил мою собаку, – ответила Гас, – я бы тебе врезала.
Они направились, смеясь и болтая, в небольшой кабинет, который Майкл обустроил над гаражом. Их совершенно не смущал тот факт, что, пока они не скрылись из виду, Мэлани наблюдала за ними: легкость в общении окутывала их подобно старому фланелевому одеялу.
Когда Гас надевала перед зеркалом левую сережку, сзади подошел Джеймс.
– И сколько мне стукнуло? – спросил он, приглаживая волосы.
– Тридцать два, – ответила жена.
Джеймс округлил глаза.
– Неправда, – возразил он. – Тридцать один.
Гас улыбнулась.
– Ты родился в пятьдесят втором. Сам подсчитай.
– Боже мой! Я думал, мне тридцать один. – Он увидел, как засмеялась жена. – Это не одно и то же. Знаешь, иногда просыпаешься и думаешь, что сегодня пятница, а оказывается на самом деле только вторник. Я потерял целый год.
Внизу раздался звонок в дверь.
– Папа, – воскликнул Крис, заскакивая в комнату в пижаме с изображением Бэтмена, – Эм пришла! Эм пришла!
– Так впусти ее, – велела Гас. – Скажи Мэлани, что я сейчас спущусь.
Джеймс встретился в зеркале взглядом с женой.
– Я уже говорил, как ты красива сегодня? – прошептал он. Гас улыбнулась.
– Ты так говоришь, потому что в зеркале я по пояс.
– Даже если и так, – прошептал Джеймс и поцеловал ее в шею.
– А я тебе говорила, – сказала Гас, – что люблю все твои тридцать один.
– Тридцать два.
– Ах да! – нахмурилась Гас. – В таком случае, забудь мои слова.
Она широко улыбнулась и легонько оттолкнула мужа – величественная в оранжевом шелковом сарафане.
– Ты идешь? – поинтересовалась она.
Джеймс кивнул. Гас погасила свет в спальне и стала спускаться по лестнице.
Прямо посреди праздничного обеда собаку стошнило.
Они только закончили трапезу. Мужчины поднялись наверх, чтобы подоткнуть Крису и Эмили одеяла на огромном родительском ложе. Джеймс спускался по лестнице, когда услышал кашель и харкающие звуки, которые ни с чем не спутать.
Он пошел в коридор и увидел, что Чарли вырвало на антикварный ковер ручной работы. Вдобавок несчастный пес стоял в луже собственной мочи.
– Черт побери! – пробормотал Джеймс и схватил Чарли за ошейник, чтобы вытащить его на улицу.
– Пес не виноват, – мягко сказала Гас.
Мэлани уже опустилась на колени и вытирала полотенцем лужу.
– Знаю, что не виноват, – сухо ответил Джеймс, – но от это го не легче. – Он повернулся к Майклу, который, засунув руки в карманы, наблюдал за происходящим. – Ничем помочь уже нельзя?
– Ничем, – ответил Майкл, – не подвергая собаку инсулиновому шоку.
– Великолепно! – произнес Джеймс, вытирая ногу о ковер. – Просто отлично.
Гас взяла тряпку у начавшей медленно подниматься с колен подруги.
– Нам лучше уйти, – сказала Мэлани.
Майкл кивнул, и, пока Гас с Джеймсом пытались спасти свой антикварный ковер, Голды направились наверх. Они обнаружили свою дочь, запутавшуюся в одеялах с Крисом, – их волосы переплелись на одной подушке, золотые и медно-красные пряди. Майкл, осторожно высвободив Эмили, взял ее на руки и понес вниз по лестнице.
Гас ждала их у входной двери.
– Я позвоню, – пообещала она.
– Нужно решиться, – ответила Мэлани с грустной улыбкой, придерживая дверь.
