— Сами разберемся как-нибудь, — продолжал ворчать бывший учитель истории. — Не сегодня, так завтра. А нет, так добрыми делами рассчитаемся. А уж они там наверху пусть сами думают — хватит их или нет.
— А тут и думать нечего, — раздался хрипловатый голос откуда-то снизу, со двора. — Точно тебе говорю: не хватит. Мало их у тебя. Да и сами они какие-то квелые да мелкие.
У Константина от неожиданности поначалу даже перехватило дыхание. Это кто ж ему все-таки сподобился ответить? А обладатель хриплого голоса между тем продолжал поучать:
— Не там ты искал, ой не там.
«А где?» — едва не сорвалось у Константина с языка, но он вовремя сдержался.
Зато вместо него всего одним мгновением позже тот же вопрос задал кто-то другой, очевидно, собеседник хриплого, и сразу получил исчерпывающий ответ:
— Крутую лощину у Долгого болота знаешь?
— Ну?..
— Там еще овраг идет. А в овраге том родник бьет сильный. Ручей от него, что в болото бежит, в любой холод не замерзает. Вот там грибов видимо-невидимо.
— Тьфу ты черт! — в сердцах сплюнул Константин, до которого наконец дошло, что это разговаривали двое дворовых людей, которые просто по случайности остановились под открытым окном княжьей опочивальни, а стало быть, никакой мистики, а уж тем паче подсказки в их словах искать не имеет никакого смысла.
Он разочарованно вздохнул, но почему-то по-прежнему продолжал прислушиваться.
Голоса меж тем постепенно стали удаляться, но через распахнутые окошки из настоящего, хотя и мутноватого веницейского[2] стекла они доносились еще достаточно отчетливо.
— А ты не плюй, не плюй. Ты мне поверь, уж я знаю, — не унимался обладатель хриплого голоса.
— Да и страшно там, — вяло возражал собеседник. — Люди сказывали, нечисто в тех местах. Опять же от ручья хлад в самый знойный день ползет, будто прячется там от солнышка жаркого.
Услышав слово «хлад», Константин вздрогнул.
Только при одном воспоминании о пережитом в овраге ему сделалось как-то неуютно и зябко. Сколько раз он убеждал себя, что все это ему пригрезилось из-за полученной тяжелой раны и обильной кровопотери, находил уйму дополнительных аргументов — преломление солнечных лучей, скрещивание геомагнитных полей и прочее, но в глубине души…
Впрочем, туда он как раз не заглядывал — уж очень страшно, а от полного непонимания произошедшего становилось страшно вдвойне.
Именно поэтому он сразу же заметил себе, что это не более чем совпадение, вот и все.
— Ну так и что? И пусть страшно чуток, — вновь раздался хриплый голос. — Это ж поначалу токмо. А ты пересиль себя, перемоги. Мужик ты или кто?
И вновь Константину стало не по себе.
Какое уж тут совпадение?! Все-таки это был явный намек. Причем прозвучал он настолько недвусмысленно, что даже не позволял никакой иной трактовки, кроме одной-единственной.
Разговаривавшие к тому времени отошли совсем далеко, о чем свидетельствовали их голоса, перешедшие поначалу в глухое бу-бу-бу, а затем и вовсе пропавшие.
— Стой! — сорвался со своей ложницы Константин и как ошпаренный стремглав метнулся к оконцу.
Он даже высунул наружу голову в поисках тех, кто только что лениво чесал языком подле княжеских покоев.
Зачем они ему понадобились, Орешкин и сам бы не смог объяснить, ведь даже если их слова и впрямь были каким-то намеком, то вполне понятно, что они являлись не чем иным, как слепым орудием судьбы, и знать ничегошеньки не могли, включая обладателя хриплого голоса.
Хотя остановить их у него все равно не получилось.
Когда он посмотрел вниз, двор был уже девственно пуст и только пара куриц, невесть как пробравшихся сюда с птичьего двора, с важным видом вышагивали одна за другой в поисках остатков какой-нибудь еды.
Однако и того, что Константин уже успел услышать, вполне хватало, чтобы окончательно решить загадку одного из загнутых пальцев — овраг, ручей, а главное — Хлад.
«Вот тебе и ответы — кто этот пакостный наблюдатель, как его зовут и где его искать», — мелькнуло в голове.
Он зябко передернул плечами, и в его памяти вновь всплыло все то, что некогда приключилось с ним самим.
«Ну там наверху, конечно, молодцы сидят. Одно слово — титаны мысли. Просто гении. Оказывается, им от тебя, Костя, практически ничего и не нужно. Так, небольшой пустячок. Всего-навсего пришибить вековечный ужас, который неизвестно откуда взялся и неведомо насколько силен. Причем неясно даже, есть ли вообще предел у его силы, а также как именно он передвигается, распространяется, размножается и питается. Хотя по последнему пункту это я загнул. Чем он питается — я знаю прекрасно. Человечиной. — И, вздохнув, добавил себе в утешение: — Видишь, что-то о нем тебе уже известно. Еще раз встретишься — будешь знать больше… Если уцелеешь, конечно».
Он поежился и внимательно посмотрел на пальцы рук.
«Да ты уже весь трясешься, — несколько ненатурально подивился он. — Разве сейчас холодно? А как же ты на встречу с Хладом поедешь?» — И сам весь передернулся от таких слов, после чего вытер холодную испарину и, задрав голову к потолку, осведомился:
— И чем же это он вам помешал, дорогие мои? Зверюга, конечно, та еще, что по страхолюдности своей, что по аппетиту. С каких пор комары в состоянии охотиться на слонов? А даже если и найдется такой сумасшедший комар с фамилией Орешкин, то неужели не ясно, что эта охота закончится гибелью комара, вот и все? Вы чего там наверху, окончательно сбрендили?
Потолок лениво молчал, давая понять, что просьба исполнена в самом наилучшем виде, все соответствующие подсказки даны, а там уж пусть поступает как хочет.
Константин в поисках потенциального собеседника перевел унылый взгляд на вмятину, образовавшуюся на подушке от его же головы, и продолжил:
— А если вы это решили мне предложить в виде теста на логику мышления, так тут я вообще пас. Ладно, из задачи с тремя неизвестными — поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что, и убей его тем, не знаю чем, — два ответа вы мне дали, за что вам низкий поклон, отцы родные. Век не забуду. Теперь бы еще с последним ответом выручили — ведь я же понятия не имею, как с ним драться. Кстати, а его вообще возможно убить? Ну хотя бы теоретически?
Он умолк, переводя дыхание, но пустое изголовье тоже безмолвствовало. Костя почесал в затылке и лукаво заметил:
— К тому же где его искать, я тоже не знаю. Между прочим, тот ручей тянется не на одну версту, — добавил он в свое оправдание последний аргумент, который должен был окончательно реабилитировать его панический страх перед неведомым злом в своем чистом первозданном виде и полностью оправдать отчаянное нежелание встречаться с ним вновь.
Довод действительно звучал убедительно. Константин собрался уж было облегченно вздохнуть, как вдруг за окном раздался звонкий женский голос:
— Ищи-ищи. А коли не сыщешь, так он сам тебя сыщет. Ужо тогда тебе и впрямь не поздоровится.
— Да что же это такое?! — плачущим голосом взмолился Костя, снова высовываясь в оконце.
На сей раз он увидел обладателя голоса, хотя это ничего ему не дало: обыкновенная баба, которая, козырьком приставив к голове руку, чтобы солнце не мешало, упрямо вглядывалась куда-то в даль.
Вроде бы вновь никакой мистики, но вместе с тем это было уже вторым кряду совпадением с ходом мыслей Константина, причем таким же удачным, как и первое.
Пожалуй, слишком удачным, чтобы оказаться просто совпадением.
