— А у вас самого есть дети?
— Нет, — признался Трент, не задав встречный вопрос.
Видимо, ответ он знал и так, вероятно, от Грира. Майкл подумал о том, что этот старый негодяй наговорил ему о Тиме.
Трент продолжал:
— Я позвонил родителям всех девочек, чтобы выяснить, можем ли мы поговорить с их детьми и, возможно, получить какую-то новую информацию теперь, когда прошло уже некоторое время после этих нападений. По моему личному опыту, жертвы такого рода преступлений могут лучше вспомнить какие-то детали по прошествии определенного периода. Может быть, — добавил он, — это будет пустой тратой времени, но, с другой стороны, есть вероятность, что они расскажут что-то такое, чего не смогли припомнить на первых допросах.
— Правильно, — согласился Майкл, стараясь не показывать раздражения. На своем веку он расследовал массу изнасилований и в учителях не нуждался.
— Я думаю, что злоумышленник — хорошо образованный человек, — сказал Трент. — Вероятно, ему где-то под сорок или чуть меньше. Ему не нравится его работа, не нравится ситуация в семье.
Майкл еле сдержался. С его точки зрения, составление психологических портретов, или профайлов, было полным дерьмом. Убрать пункт об образованности — и это описание подойдет к любому из их управления. А если учесть траханье с собственной соседкой, так вообще получится портрет самого Майкла.
— Во всех этих делах четко прослеживается развитие по нарастающей, — продолжал Трент. — Купер, первая девушка, была атакована перед кинотеатром; быстро и эффективно. Все это заняло минут десять и при этом оказалось вне поля зрения камер наружного наблюдения. Вторая, Анна Линдер, была насильно уведена прямо с улицы. Он затянул ее в машину — она точно не помнит, где именно это было. Бросил он ее перед въездом в парк Стоун-Маунтин. Полиция парка обнаружила ее на следующее утро.
— Следы от протекторов?
— Примерно двенадцать сотен, — ответил Трент. — В парке как раз начался ежегодный фестиваль рождественской иллюминации.
Майкл водил Джину и Тима посмотреть представление. Они ходили на это шоу каждый год.
— ДНК?
— Он пользовался презервативом.
— О’кей, — сказал Майкл. Выходит, это был не какой-то идиот. — Какое все это имеет отношение к вчерашней женщине?
Трент подозрительно прищурился, словно засомневался, что Майкл слышал то, что он до сих пор говорил.
— Их языки, детектив. — Он снова подсунул ему открытые папки с делами. — У всех были откушены языки.
Глава 4
— Язык, в принципе, напоминает кусок жесткого бифштекса, — сказал Пит Хансон, натягивая латексные перчатки. Внезапно он остановился и взглянул на Трента. — Мне кажется, вы занимаетесь бегом, сэр. Верно?
Похоже, вопрос этот нисколько не удивил Трента. Майкл решил, что просто, проработав в системе двенадцать лет, тому довелось уже повидать свою толику эксцентричных коронеров.
— Да, сэр, — ответил он.
— Длинные дистанции?
— Да.
— Марафон?
— Да.
— Я так и думал.
Пит удовлетворенно кивнул, как будто набрал в собственных глазах дополнительные баллы, имея в виду, что, как Майкл уже заметил, Уилл Трент вовсе не рвался рассказывать что-то о себе.
Пит вернулся к трупу, лежавшему на столе в центре комнаты. Тело Алиши Монро было накрыто белой простыней, оставляя открытой только голову. Накладные ресницы исчезли, макияж был смыт. На лбу, в местах, где кожа с лица и головы снималась для обследования черепа и извлечения мозга, виднелись толстые швы.
— Вы когда-нибудь прикусывали себе язык? — спросил Пит.
Трент промолчал, так что Майкл ответил за двоих:
— Ясное дело.
— Заживает очень быстро. Язык — поразительный орган, если только он не отделен, конечно. Так или иначе, — продолжал Пит, — но прокусить язык не так уже и сложно. — Он закатил простыню, открывая разрез в форме буквы «Y», но деликатно остановился на границе обнаженной груди Монро.
— Вот, — сказал Пит, и Майкл увидел глубокие черные синяки на левом плече. — Распределение трупных пятен говорит нам о том, что она умерла там, где вы ее обнаружили. То есть лежа на спине на ступеньках. Я предполагаю, — продолжал он, — что она была избита, затем изнасилована, и в процессе насилия он откусил ей язык.
Майкл представил себе картину на лестнице: тело сначала расслабляется, когда она терпит насилие, потом судорожно напрягается, конвульсивно бьется, когда она понимает, что должно произойти после этого.
— Вы можете получить образец ДНК с ее языка? — наконец заговорил Трент.
— Думаю, с ее языка я получу целый набор разных ДНК, учитывая ее профессию. — Пит пожал плечами. — И еще я уверен, что соскобы из ее вагины дадут вам целую кучу подозреваемых. Но лично я считаю, что ваш злоумышленник пользовался презервативом.
— Почему это? — спросил Майкл.
— Порошок, — пояснил Пит. — Я обнаружил на ее правом бедре следы кукурузного крахмала.
Майкл знал, что резиновые изделия зачастую пересыпаются тальком, чтобы ими было легче пользоваться. На всех производствах презервативов используют одни и те же ингредиенты, так что по этому следу невозможно выйти на какого-то конкретного производителя. Да и что толку? Даже если они будут знать, что он пользовался «Троджан» или «Рамзес», это все равно не сузит круг поиска.
— Я думаю, что презерватив был со смазкой, — добавил Пит. — Там также были следы вещества, похожего на ноноксинол-9.
Похоже, Тренту это обстоятельство показалось интересным.
— А на лестнице имелись его следы?
— Я их не обнаружил.
— Получается, — предположил Трент, — что у них был секс где-то в другом месте, возможно, в ее квартире, перед тем как началась эта борьба на лестнице.
Майкл не разделял их домыслы. Шлюха вроде этой Монро не стала бы тратить свои тяжко зарабатываемые деньги на такие экстравагантные штучки, как смазка и спермицид. Ей проще было сжать зубы и сберечь свою наличность. А с последствиями разбираться уже потом.
Поэтому он сказал:
— Презерватив принадлежал мужчине.
Трент удивленно посмотрел на него, как будто только сейчас вспомнил о его присутствии в комнате.
— Возможно.
— Насильник не думал ее убивать, — объяснил Майкл. — Иначе зачем тратиться на дорогой презерватив, верно?
Трент кивнул, но ничего не ответил.
