Теперь можно планировать главную операцию — поход в Ирак, Палестину, Индию. Первая цель — создать плацдарм в Ираке и выбить британцев из Палестины, чтобы обезопасить правый фланг будущего марш-броска. Не договорились с Франко? Зато есть тяготеющее к Италии Триполи. Роммеля туда. И, наконец, — вперед, через Балканы, в Ирак, Иран, Индию…
Значит, на Ближнем Востоке нужны друзья. Вот они — аль-Хуссейни, Дарвиш аль-Макади, аль-Килани. При малейшей возможности они вцепятся в горло Британии. Их тоже надо поддержать. Надо привести их к власти.
И тогда все ложится один к одному. До деталей. До часов и минут.
Все удавалось Гитлеру. Весна 1941 — время его побед.
Но вдруг, в середине мая, когда уже все почти удалось, что-то ломается.
По всем признакам, внезапно произошло нечто, что заставило Гитлера спешно изменить все свои планы. Когда случилось это «нечто» и в чем оно состояло, можно установить достаточно точно. Это «нечто» произошло между 2-3 и 10 мая 1941 года.
Первая дата определяется тем, что до 3 мая никаких изменений в действиях Германии не наблюдается. А 10 мая в Англию внезапно, в одиночку, летит Рудольф Гесс — второе лицо и ближайший друг Гитлера! Этот полет, его смысл и цели ставят историков в тупик до сих пор.
И это «нечто», на первый взгляд, куда как лучше стыкуется с теорией Резуна (Суворова) о том, что Сталин готовил внезапный удар по Германии, чем с официальной версией нападения Германии на СССР.
Очень похоже, что событием, переломившим ситуацию, послужило появление аккурат в разгар иракских событий и вскоре после успеха Роммеля документа «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза», — разработанного главным советским военным теоретиком, автором большинства знаменитых военных операций Великой отечественной войны Александром Михайловичем Василевским. План поступил Председателю СНК тов. И.В. Сталину 15 мая 1941 года и представлял собой ясную директиву о нанесении удара по Германии.
Одна только нестыковка: «Соображения…» появились на свет 15 мая… а Гесс полетел в Англию на пять дней раньше: 10 мая. А ведь так все хорошо складывалось! Значит, причина для полета Гесса возникла раньше, чем появились «Соображения».
Что же произошло в эти дни? 4 мая Генеральный Секретарь Коммунистической партии И.В. Сталин, и без того обладавший неограниченной властью, был назначен одновременно главой правительства:
Шаг более чем впечатляющий.
А 5 мая 1941 года в Кремле состоялся прием для выпускников военных академий, на котором И.В.Сталин выступил с сорокаминутной речью и, по свидетельству очевидцев, выступил с тостом, которые многие расценили как его готовность напасть на Германию летом 1941 г. Как утверждает российская историография, «Соображения…» появились в ответ на это выступление Сталина.
И уже здесь начинаются странности. Как утверждает в «Независимом Военном обозрении» от 25 апреля 2003 года Александр Печенкин, в этот день — очень своевременно — за несколько часов до выступления Сталин прочел донесение начальника внешней разведки НКГБ СССР о секретном выступлении Гитлера перед немецкими офицерами:
Как полагает А.Печенкин, эта записка и послужила основанием для резких и весьма определенных высказываний И. Сталина.
Отлично. Но как тогда обстоит дело с другим утверждением историков: что Сталин, якобы, не верил никаким донесениям, что Германия осуществит нападение на СССР 22 июня 1941 года? Тут уж одно из двух: либо Сталин поверил донесению в мае, либо он ему не поверил — как и всем другим, о чем неоднократно писали советские историки… Но, если он не поверил, то как же тогда разговоры о неизбежности скорой войны с Германией? А если поверил этому сообщению, то почему не верил другим?
Все как-то не обращают внимание на очевидную нелепость предположения, что Сталин не верил в нападение. Это хитрейший-то Сталин, с легкостью сумевший расправиться со всеми своими противниками — Троцким, Бухариным, Зиновьевым, Рыковым, — которые были кем угодно, но не идиотами, вдруг обманулся как институтка и поверил чему — СЛОВАМ, пусть даже и написанным на бумаге? И чьим словам? Словам ГИТЛЕРА? Честно говоря, у меня возникает серьезное сомнение в умственных способностях таких историков.
Всякий человек, знакомый с основами управления, скажет, что уж что-что, а наихудшая информация всегда принимается наиболее серьезно. Ибо только так минимизируются риски. Ибо первейшая задача любого политика — уйти от самого плохого развития событий. Все остальное уже лучше. И уж что-что, а железное понимание этого принципа Сталин доказал всей своей жизнью.
Малейшую опасность он чуял и уничтожал в зародыше. Значит, нет и не может быть вопроса о том, верил Сталин в неизбежность нападения Гитлера или нет. Разумеется, он не просто верил. Он знал, что нападение неизбежно. Вопрос в другом: почему Сталин не верил, что Гитлер
Следовательно, он не верил не в факт нападения, а в строки нападения, содержащиеся в документах. А для того чтобы Сталин мог, хотя бы в теории, не поверить в эти сроки, нужны серьезнейшие основания. И эти основания должны быть предъявлены. Иначе это просто полная чепуха.
Единственная причина, почему Сталин мог не верить подобным угрожающим донесениям, состоит в том, что у него в голове было ясное представление целей Гитлера и течения мировой войны, которое не допускало нападения Гитлера на СССР. Не вообще, а именно в указанные сроки.
Если Сталин понимал, что цель Гитлера — Британия, ее колонии, и Гитлер начал «великий поход» в Индию на соединение с Японией, если Сталин читал «Майн Кампф» — и нет сомнений, читал, — то он знал, что Гитлер искренне хотел по крайней мере нейтралитета СССР. И, значит, у него есть по меньшей мере полгода для подготовки к войне — пока Гитлер движется по маршруту Александра Македонского. Вот тогда Сталин действительно должен был воспринимать донесения о более ранних сроках нападения на СССР как провокации, направленные на то, чтобы столкнуть СССР с Германией. Ибо они не соответствовали смыслу войны.
Но чьи это могли быть провокации? Вот уж что-что очевидно как божий день: гибнущей Британии, разумеется! Британии, Черчилля, злейшего врага СССР. Нет, не СССР даже, Российской империи в любой ее форме — как конкурирующей силы в Европе и Азии.
Разве не Британия натравила японцев на Советский Дальний Восток, поощрив их на оккупацию Китая? Разве не Британия с Францией только что готовили планы бомбардировки Баку? Разве не мечтала Британия натравить СССР на Германию, как она эта сделала в 1914 году? Разве не мечтала она канализовать энергию Гитлера на СССР? Кто, как не премьер-министр Британии Навил Чемберлен, обратился к Гитлеру с просьбой о личной встрече и в тот же день, 12 сентября 1938 года, написал своему ближайшему сподвижнику, Ренсимену: «Германия и Англия являются двумя столпами европейского мира… и поэтому необходимо мирным путем преодолеть наши нынешние трудности… Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России».
Можно не сомневаться: Британия подобные фальшивки усердно фабриковала. Для Сталина. Но почему только для Сталина, а не для Гитлера тоже?
