Георгий Мартынов
Совсем рядом
ЗНАКОМСТВО С ИВАНОМ СТЕПАНОВИЧЕМ
Отот вечер был самым обычным, как десятки других. — А то, что для меня он стал памятным на всю жизнь, произошло случайно. Просто мне и Ивану Степановичу оказалось по пути… Было часов десять.
В кафе Ленинградского дома писателей сидела группа фантастов. Нас было четверо. Разумеется, разговор очень быстро перешел на фантастические темы.
В полукруглом зале кафе мы были одни, если не считать человека средних лет, сидевшего в некотором отдалении от нас. Видимо, он собирался ужинать.
Темой разговора служила статья, недавно появившаяся в одном из журналов. Автор, известный ученый и писатель, доказывал в ней, что разумные обитатели иных миров не могут резко отличаться внешностью от людей Земли. Я защищал мнение автора, трое других возражали, и в том, что несогласных оказалось большинство, не было ничего удивительного. Писатели-фантасты не любят подобных теорий.
Этот разговор послужил первым звеном в цепи дальнейших событий. Спор был горячим, но вскоре прекратился сам собой, ввиду беспочвенности доводов, как той, так и другой стороны. Ведь разумных существ иных миров никто никогда не видел.
Затем мы, видимо по инерции, перешли к «вечному» вопросу—были или не были на Земле пришельцы с других планет?
Здесь мы, все четверо, оказались по одну сторону баррикады. Да, пришельцы на Земле были, но только очень давно!
И если для первого вывода основанием служило горячее желание, чтобы так было, то второй выглядел вполне обоснованно. В истории человечества нет упоминаний о пришельцах, значит они могли быть на Земле только тогда, когда еще не началась «история»…
Было около половины двенадцатого, когда я попрощался с товарищами и вышел на улицу.
Весна в этом году выдалась очень теплой. Днем стояла прекрасная погода, и я приехал без пальто. И был неприятно удивлен тем, что идет мелкий противный дождь. Первой мыслью было вернуться и вызвать такси. Потом я подумал, что придется долго ждать и будет совсем поздно. Остановка нужного мне троллейбуса находилась не очень далеко. Немного промокнув, я буду дома через полчаса.
Так бы и случилось, если бы…
Но тут читатель, конечно, и сам догадался, что незнакомец из кафе помешал мне. Если бы это было не так, автору ни к чему было вообще упоминать о нем.
Он догнал меня через несколько шагов. На нем был плащ. Я позавидовал его предусмотрительности и высказал это вслух.
Он ответил:
— Я ленинградец и привык к капризам нашей погоды.
— Я тоже ленинградец, но, как видите…
Он сказал задумчиво:
— Никогда не был в таком обществе. И жалею…
— О том, что были?
— О том, что никогда не был раньше.
— Вам понравилось?—спросил я из вежливости.
— Не то слово! До сих пор я имел дело с учеными. Они так недоверчивы и скептичны. Впервые присутствовал при беседе людей, готовых поверить, казалось бы, невозможному.
— Не совсем так…—начал я, но он перебил:
— Вот, например, вы верите в пришельцев.
— Это специфика нашей профессии,—пошутил я.
— Вот именно. А я так нуждался…—Он замолчал, не закончив фразы.
— Д разве сейчас уже поздно?
— Прошло двадцать восемь лет. И нет доказательств.
— А они были?
— Да! Мне трудно решиться. Люди не верят сказкам.
— Если это «сказка».
Он остановился и посмотрел на меня с удивлением.
— Вы говорите так, что можно подумать, вы знаете о чем идет речь.
— Нет,—сказал я,—не знаю. Но у меня разыгралась фантазия. В том, что кроется за вашими словами, мне чудится тайна.
В этот момент моросящий дождь внезапно сменился ливнем. Мы кинулись к стене дома, но, увы, ни одного подъезда, где можно было бы укрыться, вблизи не было. Я мгновенно промок до нитки.
— Я живу совсем близко отсюда,—сказал он. — Зайдемте ко мне. Вам надо обсохнуть, а затем вызовем такси.
— Удобно ли?
— Я живу один, — просто ответил он. — И мне очень нужно сказать вам… Не здесь же, под дождем.
— Почему именно мне?
— Не только потому, что я слышал ваш разговор в кафе, и не потому, что мне понравилась ваша точка зрения. Есть существеннейшая причина.
Ливень прекратился, сменившись прежним моросящим дождем. У меня были все основания отказаться и перенести разговор хотя бы на завтра, но что-то в выражении его лица меня остановило.
— До моего дома всего сотня шагов,—сказал он.
— Хорошо, я согласен.
«Сотня шагов» обернулась двумя кварталами. Мы шли минут пять, поневоле быстрым шагом.
Я не упрекнул его в обмане. Было ясно, что у этого человека очень серьезная причина настойчиво добиваться моего визита. Эта причина отчасти выяснилась, когда он сказал:
— Я совсем примирился с мыслью, что унесу свою тайну в могилу. Но сегодня…
Его манера не договаривать фраз не мешала мне понимать его. Все было ясно из предыдущего. Ведь он сказал, что прежде имел дело с учеными, которые, видимо, не поверили чему-то, о чем он пытался рассказать им. Он примирился с тем, что обречен на молчание. И вот сегодня явилось желание все-таки поведать кому-то «тайну». Вероятно, она была достаточно фантастична, если он избрал своим слушателем писателя-фантаста. Я вспомнил его фразу о людях, «готовых поверить, казалось бы, невозможному», к которым он причислял меня…
Жил он в отдельной квартире, состоящей из одной большой комнаты, маленькой кухни и ванной. Было очень чисто, но я сразу заметил отсутствие женской руки, которая всегда угадывается в мелочах обстановки. Хозяин был холост или вдов.
Непропорционально большая прихожая свидетельствовала о том, что эта однокомнатная квартира прежде -была частью более обширной.
— Меня зовут Иваном Степановичем,—сказал он, как бы между прочим.—Ванна будет готова через несколько минут. Здесь есть горячая вода.
Я энергично запротестовал, ссылаясь на то, что меня ждут дома.
— Тогда раздевайтесь, надо подсушить вашу одежду.
С этим я вынужден был согласиться.
Он заставил меня выпить горячего чая с рюмкой коньяку, укутал одеялом, а когда моя одежда подсохла, принялся за утюжку, не слушая моих протестов.
А я, мне стыдно теперь в этом признаться, все это время думал о том, что предстоит выслушать какую- то историю, которая меня в тот момент совершенно не интересовала. Но оказалось, что я недооценил деликатности моего нового знакомого.
Когда я наконец оделся, он взялся за телефон.
— Думаю, что такси не придется долго ждать,—сказал он при этом.—То, что я хочу вам сказать, отложим на завтра, если не возражаете.
