Ты послушай меня, пирамиду. Кое-что расскажу я тебе. Я, египетская пирамида, как сестре, тебе душу открою. Я дождями песка перемыта, но еще не отмыта от крови. Я бессмертна, но в мыслях безверье, и внутри все кричит и рыдает. Проклинаю любое бессмертье, если смерти - его фундамент! Помню я, как рабы со стонами волокли под плетями и палками, поднатужась, глыбу стотоннуюпо песку на полозьях пальмовых. Встала глыба... Но в поисках выхода им велели без всякой запинки для полозьев ложбинки выкопать и ложиться в эти ложбинки. И ложились рабы в покорности под полозья: так бог захотел... Сразу двинулась глыба по скользкости их раздавливаемых тел. Жрец являлся... С ухмылкой пакостной озирая рабов труды, волосок, умащеньями пахнущий, он выдергивал из бороды. Самолично он плетью сек и визжал: «Переделывать, гниды!» - если вдруг проходил волосок между глыбами пирамиды. И - наискосок в лоб или висок: «Отдохнуть часок? Хлеба хоть кусок? Жрите песок! Пейте сучий сок! Чтоб - ни волосок! Чтоб - ни волосок!» А надсмотрщики жрали, толстели и плетьми свою песню свистели.
ПЕСНЯ НАДСМОТРЩИКОВ
Мы надсмотрщики, мы - твои ножки, трон. При виде нас морщится брезгливо фараон. А что он без нас? Без наших глаз? Без наших глоток? Без наших плеток? Плетка - лекарство, хотя она не мед. Основа государства - надсмотр, надсмотр. Народ без назидания работать бы не смог. Основа созидания - надсмотр, надсмотр. И воины, раскиснув, бежали бы, как сброд. Основа героизма - надсмотр, надсмотр. Опасны, кто задумчивы. Всех мыслящих - к закланью. Надсмотр за душами важней, чем над телами.Вы что-то загалдели? Вы снова за нытье? Свободы захотели?
