заметил, что они дрожат.
– Вы молоды, – объяснил инженер. – У вас хватит сил справиться с этой работой. А я не могу. Вы же знаете, что я собираюсь уходить в отставку. Предполагалось, что это будет мой последний полет. Я знаю ядерную физику, знаю двигатели. И я знаю свое место.
Он выпрямился и взглянул Дону в глаза:
– Именно так и должно быть. Отныне вы – командир.
Дон хотел что-то возразить, но тут открылась дверь, и вошел оператор бортового компьютера Бойд. Он козырнул в сторону капитанского кресла и повернулся к обоим офицерам.
– Я принес данные наблюдений, – начал он, но Хольц прервал его:
– Докладывайте лейтенанту Чейзу. Мне нужно возвращаться в силовой отсек. Мы договорились, что он будет командовать кораблем до тех пор, пока не прибудут другие офицеры. Докладывайте ему.
Хольц поднялся и, тяжело ступая, вышел. Дон не мог ничего возразить – невозможно было заставить или вынудить первого инженера взять на себя обязанности командира. Следовательно, оставался единственный выход.
Оператор компьютера повернулся к Дону и протянул листок бумаги.
– Вот курсовые поправки, рассчитанные на основе наблюдений, которые проводятся ежечасно. Кстати, первые с того момента, как этот осколок попал в нас.
Дон равнодушно взглянул на ряды чисел, отпечатанных на бумаге:
– Что это значит? Вам придется объяснить мне, Бойд.
– Я и сам не очень разбираюсь, док, но накануне столкновения я работал с астронавигатором, и он говорил, что в течение следующей вахты необходимо произвести коррекцию курса. А что делать сейчас, я не знаю. Этот метеорит столкнулся с нами точно в плоскости вращения корабля. Он обладал достаточной массой и скоростью, чтобы оказать на нас воздействие. Удар не смог замедлить вращение корабля настолько, чтобы это стало заметным, уровень гравитации на борту сохраняется около одного g. Но метеорит сбил ориентацию оси корабля, и сейчас началась прецессия.
Дон вздохнул и возвратил листок.
– Вам придется объяснить все попроще, если вы хотите, чтобы я хоть что-нибудь понял в этой проблеме.
На лице оператора не мелькнуло и тени улыбки.
– Понимаете… главная ось корабля, другими словами, вектор тяги атомных реактивных двигателей, должна совпадать с траекторией полета. Так было до сих пор, и так должно быть при осуществлении коррекции курса. Но сейчас мы начали кувыркаться в космосе, понимаете, разворачиваться то одним концом вперед, то другим. И пока корабль движется таким образом, коррекцию проводить невозможно, а без нее, док, мы проскочим мимо Марса и полетим дальше. В бесконечность.
Дон кивнул: это ему было понятно. Нужно что-то предпринимать, и немедленно. И он – единственный, кто должен это сделать. На помощь Хольца надеяться бессмысленно, а больше на борту «Иоганна Кеплера» нет ни одного человека, к которому можно было бы обратиться за помощью.
– Хорошо, Бойд, – сказал он, – я займусь этим. Но в таком случае вы должны перестать называть меня «док».
– Есть, сэр, – ответил оператор, вытягиваясь и отдавая ему честь. – Понимаю, капитан.
Глава 3
– Вызывали, сэр?
Дон поднял голову и увидел, что на пороге кают-компании стоит главный старшина Курикка.
– Входите, старшина. Через полчаса я провожу совещание, но прежде я хотел бы поговорить с вами. Если кто-нибудь здесь и может ответить на мои вопросы об «Иоганне Кеплере», так это вы. – Он указал на модель их космического корабля, стоявшую перед ним на столе. – Как я понимаю, вы служите на борту этого лайнера с момента ввода его в строй?
– Несколько дольше, сэр. Я работал в команде монтажников, которые собирали «Большого Джо» – так мы его называли – на околоземной орбите. Потом я перешел на космическую службу и остался на его борту.
Этот высокий голубоглазый финн с русыми волосами выглядел гораздо моложе своих лет.
– Это даже лучше, чем я думал, – сказал Дон. – Смогли бы вы объяснить мне, что это за «прецессия» и «качание оси», которые так беспокоят оператора бортового компьютера?
Курикка, утвердительно кивнув, осторожно отсоединил модель корабля от подставки и поднял ее перед собой.
– То, как нам описали «Большого Джо», когда мы начинали его монтаж, кажется мне самым понятным из всего, что я слышал. Он представляет собой большой барабан, соединенный газовой трубой с баскетбольным мячом.
– Вы правы. Услышав однажды такое сравнение, вряд ли его забудешь.
– Газовая труба проходит через обе кожаные мембраны барабана. С одной стороны она выступает лишь немного, а основная ее часть расположена по другую сторону. На конце длинного участка трубы закреплен баскетбольный мяч. В нем находятся ядерный реактор и двигатели. В том месте, где мяч прикрепляется к трубе, за мощной противорадиационной защитой, расположен силовой отсек. Все остальное оборудование корабля сосредоточено в барабане. В полете весь корабль вращается вдоль основной оси трубы.
– Пока все ясно, – сказал Дон и легонько постучал пальцем по большому цилиндру. – Этот барабан вращается с такой скоростью, что центробежная сила создает на палубе А гравитацию, равную одному g. Палуба А является первой по счету и так же, как и все остальные, проходит по окружности барабана. Пол под нашими ногами одновременно служит наружной обшивкой корабля. Чтобы попасть на палубу В, мы поднимаемся на один пролет лестницы вверх, хотя это «вверх» фактически означает «по направлению к оси вращения». Еще выше следует палуба С, которая используется исключительно для груза или в качестве хранилища. Это – последняя палуба, имеющая атмосферу. Внутренняя, полая, часть барабана сообщается с космическим пространством и используется только для перевозки грузов. Я правильно говорю?
– Правильно, сэр. – На бесстрастном лице Курикки мелькнула улыбка, но тут же исчезла.
Дон крутил трубу между ладонями, придавая вращение всей модели, и одновременно направлял барабан на лампу, висевшую над столом.
– Вот так летит корабль, вращаясь и в то же время перемещаясь вперед, по направлению к этой лампе, которую мы назовем Марсом.
– Не совсем так, сэр. После старта, когда прекратили работать ускорители, корабль был развернут кормой вперед, так что наши основные двигатели сейчас направлены в сторону Марса, а обсерватория, расположенная в коротком конце трубы, обращена назад, откуда мы летим.
Дон развернул модель противоположным концом вперед и внимательно посмотрел на нее.
– Ага, мы летим вот так. И одновременно вращаемся. Так в чем же проблема?
Старшина начал показывать.
– Основная ось вращения этой трубы должна точно совпадать с нашей траекторией, тогда реактивные сопла в носу или на корме могут разогнать или замедлить нас, и мы прилетим в одну и ту же точку соответственно раньше или позже. Если необходима коррекция курса, то боковые сопла, расположенные вот здесь, в центре тяжести трубы, могут по вашему желанию отклонить траекторию на любой угол. Но сейчас все это невозможно.
– Почему?
– Потому, что метеорит вызвал сдвиг оси нашего вращения. Она больше не совпадает с направлением движения корабля, и уход ее продолжается. Отклонение происходит очень медленно, но все-таки происходит. Мы начали кувыркаться в полете, и пока это кувыркание не будет прекращено, осуществить какую-либо коррекцию курса невозможно.
– А если мы не произведем коррекцию, то пролетим мимо Марса на большом удалении?
