такого взять, вот вопрос? В отряды Ночной. Стражи первого попавшегося па дороге бойца не берут… Впрочем, меня ведь взяли?
— Ты ведь не только здоровенный громила? — зазвучал в голове насмешливый голос Асгерд. Киммериец вздохнул, и перевернулся на другой бок, застеленная мягкими волчьими шкурами широкая скамья заскрипела. — Ты, Конан, еще и умный…
Умный… И хитрый, между прочим! Упомянуть забыла?
— Не забыла, — голос верной соратницы исчезать не желал. — Кто в наши времена говорит на восьми языках, пишет аквилонскими и зингарскими буквами, знает рунический алфавит? А твои познания в магии?
Спятила? Я не маг! Вот еще придумала!
— Зато ты знаешь, как с магией обращаться!
Врезал топором по черепу — и нет никакой магии!
— Но…
— Отцепись! — уже вслух сказал окончательно проснувшийся киммериец. Слева, на противоположной лавке, заворочался Эйнар:
— Никто к тебе не цеплялся!
— Я не тебе…
— А кому? Пышногрудая красавица привиделась? Она цеплялась? И чего ты ждал, спрашивается?
— Повторяю: отцепись, — снова вздохнул варвар, сел на постели, нагнулся и начал искать сапоги. Было еще совсем темно, рассвет только нарождался. — Дрыхни пока, бездельник. Пойду на двор…
— Попутного ветра, — промычал Эйнар и снова захрапел.
Конан, уяснив, что спать больше абсолютно не хочется, оделся, тихонько прошел через «Арсенал», как называлась увешанная оружием главная комната дома, отбросил засов и выбрался на крыльцо. Самый таинственный час, когда ночь уходит, а утро пока не настало — зыбкая сине-серебристая полутьма, струйки тумана, в отдалении сонно гавкает дворовый пес…
Со стороны конюшни донесся едва слышный привизг — лошади никогда не издают подобных звуков. Понятно, любимый питомец учуял хозяина, придется накормить и приласкать.
Гнедой стоял в отдельных яслях, подальше от охотничьих лошадок. Загородку на всякий случай обили полосками металла, ради лишней безопасности. Признавал Гнедой только Конана, единственного человека, способного обуздать буйный нрав хищника в лошадином обличье — сартака, зверя, вполне способного померятся силами с могучими болотными ящерами, привычными медведями райдорских лесов, а то и с львами пустынь Стигии.
По виду — красивый породистый жеребец. Сущность же необыкновенная: скрывающиеся мягкими конскими губами клычищи и зачатки настоящего разума. Удивительное существо, а Конан всегда любил все удивительное — потому и оставил зверя себе.
Сартак, как и любые хищники, был вооружен впечатляющим арсеналом клыков которые пускал в ход при любом столкновении с противником, будь то человек или монстр. Еще Гнедой умел подражать человеческой речи, предпочитая использовать почерпнутые от Конана нехорошие словечки, тихонько стоять в засаде, когда потребуется, самостоятельно атаковать врага по первому приказу хозяина, мог различать своих и чужих. К последним он тоже относился скверно, но Охотников не трогал — понимал, что влетит от Конана. Варвар называл Гнедого не иначе как «ездовой монстр», но в целом был доволен неожиданным приобретеньицем — чудовище, это или нет, но сартак был верным товарищем. Одна беда, вместо овса и сена Гнедой предпочитал мясо. Причем свежее — не далее как пятнадцать дней назад он задрал в конюшне постоялого двора ослика, устроив кровавое пиршество на его останках. От насмерть перепуганного владельца злосчастной ослятины Конан едва откупился.
— Одни убытки от тебя, — недовольно проворчал киммериец, отправляя в кормушку нарезанную с вечера баранину. — Каждый день мяса на пять серебряных шеллинов съедаешь!
Гнедой взглянул на хозяина благосклонно и изрек в ответ такое словечко, что Конан поморщился. Слишком болтлив стал Гнедой, посторонние люди удивляются — надо же, говорящий конь!
— Гулять поедем после рассвета, когда городские ворота откроют, — известил варвар зубастого любимца. Сартак не должен застаиваться в конюшне, каждый день изволь проходить с ним не меньше десятка лиг. — Набил брюхо? Вот и жди теперь…
— Дер-рьмо Нер-ргала, — уверенно прорычал Гнедой. Остальные охотники, между прочим вечно над Конаном подтрунивали — мол, зачем учишь лошадку всяким непотребствам?
Варвар вдруг насторожился — сартак ругался последними словами только когда чувствовал опасность. Запомнил, что хозяин извергает самую черную брань во время сражения или охоты за чересчур шустрым монстром и перенял привычку Конана.
— Что стряслось? — киммериец уставился на Гнедого и машинально нащупал амулет Ночной Стражи иод рубахой. Медальон в виде волчьей головы становился холодным как лед и начинал вздрагивать, если неподалеку использовалась черная магия или появлялось живое (или не-живое) существо порожденное чарами Тьмы.
Сартак ударил копытом об пол и нехорошо заурчал. Амулет, однако, вел себя спокойно — только чуть заметно стукнул в грудь Конана.
Киммериец вышел наружу и огляделся. Обычные лошади и дворовая собака не беспокоятся, они учуяли бы нечисть. Да и о какой демонической силе можно говорить на самом рассвете? Небо над далекими зубчиками Кезанкийских гор начало окрашиваться в золотисто-оранжевые цвета, хотя на Закате еще сияли звезды.
Внимание Конана привлек неясный багровый свет, исходивший со стороны замка короны. Варвар поднял взгляд и обомлел. Даже отступил на шаг назад от неожиданности.
Вокруг единственной башни резиденции великого герцога летал… летала… летало нечто.
На первый взгляд это была здоровенная птица или летучая мышь, размером самое меньшее с теленка. Киммериец различил тихие щелчки — любой воин моментально поймет, что слышит звук арбалетных тетив. В бойницах замка мелькали желтые точки факелов, похоже там объявили тревогу.
— Ничего себе дела, — пробормотал Конан, увидев, как крылатая тень скользнула выше, к самому флагштоку над башней, а затем извергла струю темно-красного пламени, лизнувшую гранитные блоки. Неизвестное летучее чудище плавно описало круг, затем повторило атаку.
— Поднимайтесь быстро! — заорал киммериец стрелой влетев в дом. — Гва-ай! Сюда!
Месьор Гвайнард выскочил на крыльцо в одном исподнем, протер глаза и коротко спросил:
— Что?
— Только погляди на это… — Конан указал в сторону замка.
Некоторое время Гвай молчал, с обалдевшим видом наблюдая за порхающим над Райдором существом и, наконец, выдавил:
— Дракон? Да быть такого не может! Их давным-давно истребили!
— Не всех, — сквозь зубы процедил Конан. — Однако, по-моему, это не дракон… Крылья чересчур узкие и длинные. Кроме того, зверь слишком маленький для дракона!
— Разберемся, — ввернул любимое словечко Гвайнард. — Седлай лошадей, мы сейчас оденемся!
Менее квадранса спустя бравая четверка охотников, пустив скакунов в галоп, пронеслась через весь город к подножию скалы. Чудовища теперь не было видно — скорее всего, улетело.
— К Охранителю Короны! — рявкнул Гвайнард на десятника стражи, пытавшегося заступить дорогу. — Распорядись, чтобы присмотрели за лошадьми!
— Как прикажете ваша милость, — буркнул десятник. — Только во-он того гнедого сами привяжите, слухи о нем по городу ходят недобрые…
— Конан, займись! Догонишь!
Выглядел месьор Атрог взъерошено. Надо полагать, Охранителя самым грубым манером подняли с постели и обрадовали новостью: на замок напало неведомое чудо.
— Уже хотел за вами посылать, — не здороваясь сказал Атрог, когда Ночные Стражи ввалились в его
