недовольно мотнул головой, торопливо доел очередную рыбину, бросив ее голову Найке, начал собираться. Некоторое время он раздумывал что ему делать с лайкой. Идти собака не могла, она еле-еле ковыляла, а нести ее по такому бурелому было проблематично. В конце концов Семен выволок лодку как можно дальше на берег и посадив в нее Найку скомандовал ей:
— Сидеть, Найка! Жди меня здесь.
Чтобы ей не было скучно Астахов отдал лайке всю оставшуюся рыбу и двинулся в ту сторону, куда ушел финансист. Жалобный собачий скулеж проводил его в путь.
Семен думал, что скоро догонит финансиста. По его мысли тот должен был просто обойти его ночлег и дальше двигаться вдоль реки, но уже через час охотник понял, что Золотов движется просто куда то в тайгу, не заботясь о том чтоб выдержать точное направление. Астахов все меньше и меньше понимал этого человека. А Золотовым двигал самый обычный страх. Он и лодку бросил из-за того, что ему казалось что вот-вот его догонит охотник. Странно, двадцать дней назад финансист не чувствовал опасности со стороны Астахова, больше какое то любопытство и непонимание. Но с течением времени Золотов проникся каким-то священным ужасом в отношении бывшего геолога. Прежде всего он не понимал его. Ставя себя на место Астахова он прежде всего бы убил именно его, Золотова, а потом уж и всех остальных. Семен же, как казалось, вообще никого не хотел убивать. Он стрелял по рации, по лодочному мотору, но не трогал людей.
Золотов представлял себе какую ненависть должен испытывать этот человек к нему лично, особенно после того, как его пытались убить Паша и полковник, и именно это гнало миллионера в глубь тайги. Без компаса и карты он шел вперед не понимая куда, лишь бы быть подальше от этого человека, лишь бы оттянуть час неизбежной расплаты, неминуемость которой он в глубине души осознавал.
Несмотря на то, что Астахов к этому времени находился в гораздо более хорошем физическом состоянии, он так и не догнал в этот день миллионера. Порой он приближался к нему совсем близко, видел вдалеке, между сухих деревьев приметную красную куртку, но никак не мог сократить это расстояние. А к вечеру они вышли в зону живой тайги.
Даже Золотов воспринял это как праздник. Зелень хвои, шум в кронах деревьев, вновь появившиеся голоса птиц — все это подняло его настроение. Вот только сил оставалось все меньше, и часто оглядываясь назад финансист все чаше и ясней видел появляющуюся на вершинах и склонах сопок фигуру охотника. На время это подстегивало Золотова, но со временем он шел все медленней и часто начал падать. Ноги отказывались идти, на одной из сопок судорога свела икру левой ноги и он со стоном покатился вниз по склону. Отлежавшись немного и помассировав ногу Золотов прошел еще немного, но вскоре понял, что ногу неизбежно сведет опять.
— Что, все?! — вслух спросил он сам себя, и сам же ответил. — Нет, не дождешься.
Он прохромал еще метров пятьдесят до громадной выскори — вывернутого огромным пластом корней упавшей ели. Там он снова перевел дух и, вытащив из кармана пистолет и передернув затвор, начал ждать охотника.
Астахов шел не спеша, он так же устал и экономил силы, видя что расстояние сокращается, но не форсируя события. Он еще не знал что будет делать когда догонит своего столичного гостя, пока он просто прикидывал, где бы ему устроиться на ночлег. Неожиданно шум и хлопанье крыльев отвлекли его внимание от этой проблемы. Какая то птица размером с обычного рябчика метрах в пятидесяти от него снялась с дерева и перелетев не очень далеко снова уселась на большую пихту.
Приглядевшись Семен засмеялся.
— Ах ты чертушка любопытная. Грешно, конечно, но что делать, есть то хочется.
Сняв с плеча ружье Степаныча Астахов вытащил из него патроны и осмотрев их засунул обратно в магазин боезаряд с дробью. После этого он не торопясь пошел к приметной пихте. Несмотря на этот лязг и то, что охотник шел не маскируясь, птица по прежнему сидела на месте и с видимым любопытством разглядывала человека. Это была коряга, горный рябчик, птица лишенная страха. Подойдя вплотную к дереву Семен даже заколебался, стрелять ему или нет, настолько стыдно ему было убивать эту странную птицу. Опытные охотники даже не тратил на нее патронов, просто делали веревочную петлю, на палке поднимали ее вверх, а глупая птица сама засовывала голову в удавку.
Вздохнув Семен все таки поднял ружье, но прицелиться не успел. Где то совсем рядом, за вершиной сопки грянул выстрел и раздался рев разъяренного зверя.
Астахов забыв про корягу, рванулся на эти звуки. Он слышал как еще дважды сухо треснули пистолетные выстрелы, и выскочив на вершину сопки увидел внизу, метрах в тридцати, лежащую на земле бурую тушу медведя, а совсем рядом, в каком то метре, отползающего от зверя Золотова.
Финансист ждал Астахова, он не подозревал, что тот затеял игру в гляделки с корягой и когда за щитом выскори раздались шаркающие звуки шагов Золотов выскочил из укрытия и лишь поймав на мушку темно-бурую массу понял, что это совсем не тот, кого он ждал. Встретившись взглядом с меленькими, зеленоватыми глазами медведя Анатолий Егорович увидел в них opnqrn чисто человеческое изумление, но раздумывать было некогда, и он нажал на спуск. Золотов был готов поклясться, что тяжелая пуля мощной «Беретты» лишь чиркнув по лбу зверя, рикошетом ушла вверх. Медведь жутко взревел и встав на дыбы двинулся на финансиста. Плохо соображая что он делает Золотов дважды выстрелил в бурую, свирепую массу и еще несколько раз судорожно нажал на спуск, не понимая что в магазине уже нет патронов, а потом попятившись зацепился ногой за корень и упал на землю.
Но и медведь упал, при этом странно, совсем по человечески застонал, и приподнявшись с глухим, утробным ревом пополз на миллионера, подволакивая парализованные задние ноги. Даже раненый он бы сумел подмять Золотова, тот замер на месте будто оцепенев, но сбоку грянул выстрел, и снова взревев зверь крутанулся на месте, зубами пытаясь выгрызть попавшую в бок мелкую дробь.
Чертыхнувшись Астахов отбросил в сторону помповое ружье и сорвал с плеча карабин. Зверь, развернувшись к Семену и оглушая ревом, сделал два мощных рывка, все также отталкиваясь от земли передними лапами, но хлестанул винтовочный выстрел и пуля остановила медведя в каких то пяти метрах от Астахова.
Несколько секунд Золотов находился все в том же столбняке, потом он перевел взгляд вверх, на охотника, и вскрикнув вдруг вскочил на ноги и бросился бежать. Удивленный Астахов протянул было руку вперед, хотел крикнуть вслед финансисту, но потом обескураженно махнул рукой и подобрав с земли ружье пошел посмотреть на убитого зверя.
49. «Небо в алмазах»…
Эта ночь, наступившая над тайгой, была для Астахова по особенному хороша. Небо усыпало хрустальную чистоту воздуха огромными звездами, снова похолодало, но не настолько чтобы заставить голодное племя комаров забыть о самой своей важной функции в этом мире — напиться крови для продолжения рода, а заодно н дать человеку почувствовать себя бесконечно могущественным в гостях у тайги. Но охотник, машинально отмахиваясь от этого самого страшного таежного обитателя, благодушно сидел рядом с костром, наблюдая как в кипящей воде быстро теряет свой красный цвет медвежье мясо. Это была уже третья подобная порция, но Астахов прилично оголодал за время вынужденной погони, кроме того он перенял у эвенков старинную мудрость: пока есть пища — ешь до отвала, неизвестно когда ещ подвернется охотничья удача.
Все это время Семен прислушивался к звукам тайги, и даже сторонний наблюдатель сразу бы понял, что охотник чего то ждет. Ночные часы тягуче сменяли друг друга, но ничего не происходило, и Астахов задремал привалившись спиной к дереву, изредка просыпаясь для того, чтобы подбросить в костер сушняка.
Лишь уже под утро, когда небесная темнота начала выцветать, и осторожная заря, так и не погасшая до конца на западе принялась разгораться на востоке, он расслышал у себя за спиной короткий треск сухих сучьев. Не открывая глаз Семен прислушался, и когда этот звук повторился негромко сказал:
— Подходи, Егорыч, не стесняйся. Погрейся у костра, мяса вон пожуй. Все таки этот медведь твоя добыча.
