всего прочего полностью убьёт деятельность. Вот тут–то всё благое кончится и начнёт замещаться чем–то другим. Пока я этим занимаюсь, пока я отдаю этому, наряду с вами, силы, душу, время, пока я с этим что–то связываю, этого не будет.
Теперь говорят: «А что будет?»
Да, альтернатива – хаос… Неправда. Альтернатива – либо хаос, либо ролевой принцип, как структурная альтернатива принципу иерархическому. Другой принцип. Давайте просто каждый очень практично для себя (это же не высшая математика, это дело–то довольно простое) прикинет, как эти два принципа воплощаются на практике, и поймёт, что ролевой принцип лучше. И что он–то совсем не хаос.
Теперь о модерациях. Модерация – штука неизбежная. Модераторы – «тёти Дуси», которые ходят и мётлами или какими–нибудь штучками что–то прибирают. Все ругаются, когда «тетя Дуся» случайно заденет по ноге или грубо себя поведёт. Нехорошо, когда «тётя Дуся» себя грубо ведёт, ворчит: «Ходят тут разные, а потом у соседей галоши пропадают…»
Вообразим себе, что «тётя Дуся» не убирает места общего пользования, коридоры и так далее. Чего происходит? Понятно, что… Всё зарастает весьма специфическими субстратами. Я давно говорил, что каждый, кто хочет, чтобы рынок расставил приоритеты, чтобы стихия расставила приоритеты, — должен попробовать у себя на огороде. Если не выдёргивать сорняк, если не убирать что–то совсем не кондиционное, если это всё не делать (а это такая рутинная, унылая работа), то вы окажетесь в доме с неубранными местами общего пользования и коридорами. Если это будет происходить достаточно долго, то вы окажетесь в доме, в котором нельзя жить. Поэтому скажите им (т.е. модераторам) спасибо. Если они «зарываются», — останавливайте их. Вы – друзья. Это жизнь. У вас общее дело. Но если они не будут действовать, не будут выполнять свои рутинные, подчёркиваю, функции, никакого отношения к иерархии не имеющие, то всё кончится. Они общественники. Они взяли на себя эту нагрузку, и они действуют. И коридоры чуть–чуть почище, и места общего пользования, да и домик в целом. И крыша не так течёт. Может, всё–таки и крыша течёт, и в коридорах грязновато… Но помогайте. Помогайте! Общий интерес – это чистый благоустроенный дом, в котором можно жить и работать, а не то, как делить функцию «тёти Дуси». Это не самая лакомая функция. Всегда могут быть перегибы. Но не должно быть ответных реакций: «Ах, вы так! – Тогда мы вот так!» Вас интересует общее дело или «эго»? Если вас интересует общее дело, то вы не будете разрывать это дело на части. Ну, начнёте разрушать и соответственно обнаружите себя.
Теперь о координационном комитете. Он выполняет ещё более рутинную функцию тоже на общественных началах. Ни на какие регалии не претендует. Он обеспечивает начальный этап. Мне говорят: «Начальный… А что будет дальше?»
Объясняю. На следующем этапе по каждому направлению деятельности должны сформироваться редколлегии экспертов. Подобные редколлегии или экспертные советы по направлениям – это не частный вопрос. Это вопрос жизни и смерти. Организация перейдет на новый этап развития только после того, как эти советы будут созданы и начнут правильно действовать. Их надо создавать, с одной стороны, побыстрее. Но с другой стороны, тактично, деликатно и продуманно.
Еще раз подчеркну – организация оформится в тот момент, когда будут такие советы, а также команды людей, объединенных свободно взятыми на себя ролевыми функциями. Самыми разными. Вот – сформируются эти ролевые направления по регионам. Станет ясно, кто, чем хочет и может заниматься. Какая мера участия у человека. Что он на себя берёт. И в какой степени он соответствует тому, что он на себя взял.
Поскольку здесь, на этом следующем этапе, избыточный беспорядок тоже высоко вероятен, то опять кто–то возьмёт на себя рутинные функции. Опять появятся «тети Дуси», опять они что–нибудь будут подметать и не всегда эффективно. Но я ещё раз подчеркну, что ролевую функцию, качество исполнения той или иной ролевой функции может, вполне может оценить машина. Это нетрудно. Я не говорю, что это не будут делать люди. И вот как только это структурируется, мне самому лично будет гораздо легче всё это делать. Но тому есть и объективные параметры. Ну, один собрал десять анкет, а другой 1000. Один сделал вот это, а другой вот это. Я не хочу сравнивать эксперта и активиста. Но ведь люди и не хотят равняться по разным ролевым функциям. Если активист хочет стать экспертом – пусть станет. Если эксперт хочет стать активистом – пусть станет. Всё свободно. Организация – это когда разные люди делают разное, а оно потом интегрируется вместе. И каждый получает нечто, чего он хочет.
Теперь меня спрашивают: «А чего же всё–таки он хочет?»
Я не имею возможности по многу раз говорить по этому поводу. Я действительно считаю, что в стране запущен регрессивный процесс. Что это ключевое понятие. Что единственная возможность это преодолеть – это запустить контррегрессивный процесс. Что нужно создать контррегрессивный субъект. Что нужно создать, если хотите, очень крупное социальное тело. Ну, пусть не класс – пусть группу. Но макрогруппу, которая будет жить вне регресса, которая будет ему противостоять, которая его остановит и преодолеет. Потому что в противном случае он, это регресс, пожрёт всё. Для того, чтобы загнать свинью в клетку, назад, в масштабах страны, – её надо сначала загнать в клетку в себе и вокруг себя. Другого пути нет. Катакомбы – не болтовня, не призыв всем сесть на землю с деревянной сохой или с кем–нибудь ещё… Сеять рожь, пшеницу или выращивать огурцы…
Есть интеллектуальные коммуны, любые другие… культурные. Вопрос заключается в том, что если этот регресс не остановить в некоторых общностях людей, то его нельзя остановить и в масштабе страны. И не верю я в тупую линейную политическую деятельность. Ни к чему она не приведёт. Потому что на втором этапе все всё начнут делить, и все окажутся такими же ворами, как те, с кем они борются. Для того чтобы этого не произошло, должны быть выполнены фундаментальные условия.
Да, мы хотим создать контррегрессивный субъект в условиях регресса.
Какова болезнь – таково и лекарство. И мы его создадим. Большой или маленький. Желательно большой. Но мы его создадим. И в этом есть стратегическая задача. Создадим его – повернём процесс. Не успеем повернуть процесс, не будет контррегрессивного субъекта, не окажется рядом других, кто будет работать в том же направлении, но помимо нас, не сумеем мы с ними объединиться – это всё рухнет.
Но даже в момент обрушения надо продолжать бороться. И тогда возможно, что по ту сторону обрушения все начнет безумно быстро восстанавливаться – как восстанавливалась Российская империя в облике Советского Союза. Стремительно. За двадцатилетие. За двадцать с лишним лет. Из руин. Всё может быть. Бороться надо по максимуму. Бороться надо за то, чтобы крупный макросоциальный субъект, большая группа людей, попросту говоря, большая, в несколько миллионов человек хотя бы, внутри которой не будет того вируса, который навязали стране, которая изгонит его из себя, – вот чтобы эта группа дальше помогла остальным. Чтобы она успела сформироваться и начала всё поворачивать. Как она будет поворачивать, мы можем обсуждать десять раз отдельно, изучая Грамши или без Грамши. Адресуясь к историческому опыту или разрабатывая что–то новое. Но, поверьте мне, если она сформируется в нужном качестве, она повернёт процесс в нужном направлении. Никаких проблем тут не будет.
Вопрос: сформируется ли она в нужном качестве – и количестве тоже? Если же произойдёт нечто меньшее… ну, что? Империя рухнула… Большевиков было максимум 50 000 человек. Максимум. Но у них было определённое качество, определённый драйв, глубина мировоззренческой близости и желание что–то спасать. И они смогли. Ведь никто, кроме них, ничего не смог. И это признают все. А они смогли. Это называется «новая сборка».
Это наихудший вариант. Наихудший. Но кто знает, что произойдёт? Мы здесь можем рассматривать только сценарии. Всё остальное – механистичный взгляд на мир, который развивается совсем не механистично, а очень, очень, очень и очень сложно. И который может ускорить процессы самоизменения (причём негативного, в том числе) очень быстро.
Среда, в которой мы сейчас живём, предельно неустойчива. Она кому–то кажется иллюзорно стабильной: магазинчики, ресторанчики, то, сё, пятое, десятое… Но она предельно, чудовищно неустойчива изнутри.
Меня спрашивали тут о религиях. Я должен ответить, что мы с уважением относимся ко всем конфессиям. Никогда снова в стране не будет конфликта между атеистами и представителями конфессий. И в XXI веке есть гораздо большая база для сближения позиций, чем в XX–м. Другое дело, что внутри конфессий могут быть и сепаратисты, и регрессоры, архаизаторы, которых, конечно, мы не примем. Но мы будем [вести себя] предельно умно, вежливо и тактично по отношению ко всем конфессиям. И никогда не будем охаивать конфессии как целое. Будем внимательнейшим образом смотреть за процессами внутри них.
