Дорожная скука третьего дня пути давно уже овладела обоими. Пожилой вздохнул и сказал лениво:
— Вот и вы завтра утром сойдёте с поезда. Останусь я один. Не с кем будет и словом перекинуться. А ехать мне ещё, как-никак, целых двое суток.
— Может, кто-нибудь сядет вместо меня.
— Вряд ли. В это время года пассажиров мало. Все больше жалею, что не воспользовался самолётом.
Наступила очередная пауза.
— Вы, кажется, упомянули, что едете в Н…ск…
— Да, я буду там работать.
— Ведь вы врач, правда?
— Правда! — улыбнулся молодой.
— Мне одно не ясно. Почему вы, если вам нужен Н…ск, хотите сойти в…? — Пожилой пассажир назвал большой областной город.
— Очень просто! В Н…ске нет железной дороги. Ехать надо автобусом.
— Это я знаю. Но дело в том, что… Ох! Черт возьми!
Восклицание вызвал оглушительный свист, раздавшийся как будто тут же, внутри их купе. Пронзительно звенящий звук заставил обоих поспешно заткнуть уши.
Так же внезапно, как и возник, свист прекратился.
Сразу же послышался стук в дверь, и она сдвинулась, прежде чем кто-либо из пассажиров купе успел откликнуться.
В коридоре столпились несколько человек из соседних купе, видимо раздражённых.
— Вы что, — почти закричал один из них, — с ума сошли, что ли?
— В чем дело? — спросил пожилой пассажир и тут же, догадавшись, прибавил: — Не мы же свистели.
— А кто же?
— Безобразие! А ещё культурные люди!
— Детей разбудили!
— Штрафовать таких!
— Тут им не стадион!
Молодой врач молча улыбнулся. Пожилой уже начал сердиться.
— Что я, по-вашему, пьян? Или вы принимаете меня за мальчишку? Мы не знаем, что это свистело. Может, встречный поезд. У меня самого до сих пор в ушах звенит.
— Встречного не было! — сказал подошедший проводник вагона.
Он подозрительно смотрел на обоих, не зная, как ему следует поступить в таком из ряда вон выходящем случае. Солидные люди, трудно подумать на кого-нибудь из них. Но ведь дикий свист, переполошивший весь вагон, донёсся отсюда, из этого купе.
Обстановку разрядила пожилая пассажирка.
— Очень странно! — протянула она недоверчиво и ушла в своё купе, обронив на ходу по адресу проводника: — Позаботьтесь, чтобы этого больше не было!
Пример оказался заразительным. Один за другим пассажиры разошлись по своим местам, никто не решился произнести слово «хулиганство», наоборот, все испытывали неловкость. Весь вагон знал, что пожилой пассажир — директор крупного завода, а молодой — врач из Латвии. К тому же хорошо видно, что оба совершенно трезвы.
«Видимо, свист донёсся снаружи, — думал каждый. — И чего мы на них набросились?»
Проводник тоже не решился ничего сказать. Он только заглянул зачем-то в купе и спросил скорее всего для очистки совести:
— Что же это все-таки могло так засвистеть?
— Это вас надо спросить! — Директор завода все ещё не мог успокоиться. — Это вы должны знать, что может свистеть в вашем вагоне. Черт знает что такое! «Это ему не стадион!» А, как вам нравится? Я и на стадионе никогда не свистел. Тоже нашли мальчишку!
— Мне кажется, вы напрасно сердитесь, — спокойно и рассудительно сказал врач. — На нас подумали вполне естественно. Так и должно было случиться. Что ещё можно было подумать? Скажите-ка лучше, — обратился он к проводнику, — в котором часу моя станция?
— В десять двадцать. Чаю принести?
— Да, принесите, пожалуйста!
— И мне, — уже спокойно сказал директор.
Проводник ушёл. Рассуждения молодого врача окончательно убедили его, что свист донёсся снаружи.
Инцидент был исчерпан.
— Ну а вы сами, доктор! Что думаете об этом? Что это был за звук?
— Понятия не имею! И ведь раздался-то он не за окном, а именно здесь, у нас в купе. Иначе он не был бы столь оглушителен. Вот ведь что странно!
— Да, действительно!
Несколько минут оба молчали.
Внезапно директор вздрогнул и беспокойно оглянулся. На его полном лице появилось выражение тревоги и недоумения.
— Послушайте, — сказал он, зачем-то понижая голос до шёпота, — вам не кажется, что тут кто-то есть, кроме нас двоих?
— Где же? — удивился врач. Он показал рукой. «Сами видите, — говорил этот жест, — спрятаться тут негде. Никого нет».
— Не знаю, не знаю! Но мне определённо кажется. Я даже слышу какие-то звуки, не то дыхание, не то… не знаю! Очень тихие! Да вы прислушайтесь!
— Не пытайтесь меня уверить, что у вас галлюцинация слуха, — улыбнулся врач. — Никаких звуков нет! Даже из соседних купе. И, кроме нас, здесь никого быть не может!
— Вы правы, конечно! Этот свист так подействовал на нервы.
— Ну конечно!
Постучав, вошёл проводник. Поставив на столик стаканы и положив рядом пакетики с сахаром, он молча удалился.
— Перед самым этим проклятым свистом, — сказал директор, — я хотел вам сказать, доктор, что попасть в Н…ск быстрее и проще не из города, где вы хотите сойти с поезда, а со станции Озёрная. Можете мне поверить, я хорошо знаю эти места, бывал здесь. И Н…ск знаю. Скучный городок! И что вас потянуло сюда, да ещё от моря?
— Как раз это самое. Мне надо несколько лет пожить в континентальном климате. А Сибирь — чего уж лучше!
— А, ну это другое дело! Летом Н…ск довольно живописен. Много зелени. Да, так вот, от Озёрной до Н…ска всего полчаса пути на автобусе. Они часто ходят. А от областного города будете трястись почти два часа.
— А когда мы будем в этой Озёрной?
— На два часа раньше. В восемь двадцать. Так что вы экономите не меньше чем три, три с половиной часа.
— Спасибо! — сказал врач. — Воспользуюсь вашим советом. Тем более, что в субботу в областном центре мне нечего делать. Учреждения не работают. Так и так придётся туда съездить в понедельник.
— На всякий случай справьтесь у проводника.
— Откуда ему знать, я больше вам верю. Да мне, помню, говорили, что проехать можно ближе.
Ничто не изменилось.
Те же пятеро серебристых операторов, в тех же «креслах», перед тем же пультом, что и в момент старта Норит сто одиннадцать.
Те же светящиеся растения за прозрачной стеной и то же звёздное небо. И далеко-далеко тот же бледно-жёлтый диск.
