он махал, махал рукой, пока плечо не заболело, а Большой Петров - в свитере, в вязаной шапочке - поднял свое весло и по морскому обычаю попрощался с братом.
...Когда вечером все уходят из клуба, капитан долго гремит связкой ключей, запирает кают-компанию, а все ждут его, чтобы пройти вместе по темным улицам. Идут они сначала большой и шумной стаей, а после - один, другой свернет в сторону, третий... Как сахар в стакане, растворяется тесная их стая в вечернем городе.
Нет, 'идут' - не то слово. Они опрометью бегут вперед, бегом возвращаются назад, прыгают на одной ноге, скачут на четвереньках, едут друг на друге верхом, шагают на руках и, наконец, катятся колесом.
Идут нормально, в буквальном смысле этого слова, только двое капитан и Большой Петров. Они идут рядом - капитан обычно слева - или разговаривают тихо, или молчат, а вокруг кипит толпа мальчишек, как молодь вокруг матерых рыб.
Изредка из толпы вывернется какой-нибудь Маленький Петров, подбежит, прислушается к разговору, коснется рукой, получит дружеский подзатыльник и отскочит с громким смехом в сторону, как будто только об этом и мечтал.
...У Маленького Петрова есть дома свое законное место - подоконник. На подоконнике, рядом с деревянным пистолетом, рыболовными крючками, мотком цветной проволоки и другими полезными вещами - коробка из-под зефира. В ней спичечные этикетки и фотография, где они с Большим Петровым сняты. Снимал их Каштанов своим стареньким 'Любителем', но фотография получилась хорошая. Маленький любит доставать ее и смотреть.
На фото он и Большой стоят рядом у майского берега Вереи, оба в тельняшках, с непокрытыми головами, оба светловолосые, только у Большого волосы чуть вьются, а у Маленького - как трава стриженая. Левую руку Большой Петров положил Маленькому на плечо, и смотрят они прямо в объектив, серьезно, без улыбки.
Казалось бы, что лучше: Большой Маленького бережет, Маленький от Большого ни на шаг... Но вот тут-то и загвоздка. Рядом с Большим Маленький Петров всегда остается для других только 'маленьким', не всерьез, от горшка два вершка, человечком. Вдобавок и ростом он не вышел.
Его, между прочим, и по имени никто не звал. Есть Большой Петров, того зовут Николай, а у Большого брат, ну, этот, как его... Маленький.
А его звали Ленькой.
...Снова приходит лето, и снова Маленький Петров стоит на берегу и машет, машет рукой, пока плечо не заболит. Тогда принимается другой махать.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Радуйся, ветер наш
Шлюпка медленно выходит на чистую воду. Гребут пока двое - Ленц и Каштанов, - гребут осторожно, лавируя между катерами, лодками, баржами, буксирами... Над шлюпкой нависает черный борт железной баржи. Маленький подымает голову и видит небритого матроса с папироской в ощеренных зубах. Матрос кивает: привет, мол! 'Далеко ли?' - спрашивает. 'В плаванье уходим', - говорит Каштанов. Спокойно так, просто: в плаванье уходим.
Теперь только, после этих каштановских слов, Маленький осознал наконец, что происходит. Он у х о д и т. Рыбаки на пристани остаются, а он у х о д и т. Мальчишки, плавающие у борта теплохода, остаются, а он у х о д и т. Весла скрипят в уключинах: у х о д и м, у х о д и м... Вода журчит за кормой: уходим, уходи м... Уже не остановишься, не вернешься, не попросишься назад. Уходим. Ушли.
- Разобрать весла! - приказывает капитан.
Впереди, загребным - боцман Ленц. Сзади - Чубчик. Широкая боцманская спина движется легко и упруго. Светлые волосы сбегают на шею узкой треугольной косичкой. Маленький следит за этой косичкой, чтобы удержать ритм, не сбиться. А весло становится все тяжелей, а кулакам одно лишь надо - разжаться. Чуть замешкался, а Чубчик: 'Эй, не тяни!' И опять Маленький следит за боцманской спиной, и пот заливает ему глаза, и полосы Ленцевой тельняшки сливаются, а кулаки набухают нестерпимой тяжестью. Еще немного - и он выпустит весло...
- Первая команда, суши весла! Вторая команда на весла!
Маленький хочет бросить свое весло, но видит, как взмыло над водой весло Ленца и застыло, влажное, искрясь на солнце. И он повторяет все в точности, как Ленц.
Маленький сидит на корме, расслабив тело, и к нему постепенно возвращается прежний мир, ровное дыхание, четкие краски воды и неба. Он с опаской трогает упругую белую подушечку под указательным пальцем.
- Что, мозоль? - спрашивает Чубчик.
Маленький молчит.
- Дурак ты. Хочешь научу? Устанешь, веди весло вот так. - Чубчикова ладонь горизонтально проплыла перед глазами. - Никто не заметит, и не выдохнешься. Отдохнешь - опять греби. Эх ты, трубач! - Чубчик подмигнул: знаем, мол, что к чему...
Значит, догадался. Догадался, откуда труба. Не забыл, как в пионерскую вместе ходили...
И зачем Маленький позвал его тогда с собой! Одному идти надо было. Но Чубчикова совета он все же послушался.
На следующий заход Маленький опускал весло в воду и вынимал его без всякого сопротивления. Теперь он почти сразу выбился из ритма. Капитан крикнул ему:
- Маленький Петров, ровнее, ровнее!
Боцман Ленц искоса поглядел:
- Не сачкуй...
Чубчик сказал в спину тихо, ехидно:
- Ай-я-яй...
Маленький изо всех сил налег на весло. Белая подушечка под указательным пальцем лопнула. Но боли он не замечал. Спиной чувствовал усмешку Чубчика.
А потом солнце пошло на убыль, и что-то такое потянуло с севера, не ветер еще, а только его подобие, тень. Но потное, горячее лицо ощутило на себе эту тень, и все закричали:
- Ветер! Ветер!
Капитан приказал поставить паруса, и началось странное движение по сумеречной гладкой воде, когда непонятно, отчего шлюпка идет.
Ветра-то нет, разве это ветер - чуть трогает лицо и даже не сушит его...
Маленький лежит между банками, руки за голову, посасывает сахар, выданный боцманом Ленцем, и слушает глухое тиканье в ладонях.
- Радуйся, Маленький Петров, ветер наш, - говорит капитан. - Еще выбрать шкоты!
Радуется капитан. Показывает крепкие свои желтоватые зубы. Радуется Каштанов - встряхивает челкой, насвистывает, сидя на носу.
Радуется боцман Ленц - держит на руле крепкую руку. Радуется Чубчик роется в своем рюкзаке, достает пирожок домашнего печения, никого не угощает, громко жует.
Радуется круглощекая девчонка Айна, что сидит на носу второй шлюпки. Вот песню запела, а слов не понять - по-эстонски она поет. И зачем капитан взял девчонку в поход - непонятно...
Степа тоже, конечно, радуется. Не каждому и не каждый день доверяют командовать шлюпкой.
Все радуются кругом. Один только Маленький Петров не радуется. Чубчик догадался, откуда труба. Пойдет теперь болтать. А еще - скоро мать вернется с фабрики и найдет на столе его записку. Что дальше будет трудно и предположить. Где уж тут радоваться.
...А потом выступил из сумерек высокий берег. В полутьме застучали топоры. Ставили палатки.
Маленький Петров, полусонный, скучный, бродил среди сосен. Только на минуту он оживился, когда с холма, с хутора, дневальные принесли тяжелые ведра с курящимся парным молоком. Молоко забелело в темноте, будто осветилось изнутри, и над молочным кругом столкнулись комариные стаи.
Маленькому зачерпнули полную кружку, и он пил молоко, заедая хлебом, а потом поплелся в палатку, забрался, не раздеваясь, в спальный мешок и, пригревшись, упал в темный-темный сон. Над ним скрипел высокий сосновый бор, а на хуторе только к утру угомонились собаки.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Когда все еще спит
Маленький проснулся оттого, что душно ему стало в мешке и тесно. Он хотел во сне руки разбросать, как дома, а это в мешке не выходит. Сон и нарушился.
Когда он открыл глаза, в сумраке сырой палатки сначала и не разглядел ничего.
