рядом, пришлось учить немецкий и я, забросив хоккей и борьбу, вечерами долбал спряжения или новые слова.
Кто бы мог подумать, что к концу учебного года, я буду знать иностранный язык, лучше, чем русский. Мари Ивановна взяла нас телом, ее фигура была для нас стимулом.
На выпускном вечере, я первый подвалил к Мари Ивановне и пригласил ее на танцы.
- А вы, молодец, Леша,- говорила она, изгибаясь телом.- Я горжусь вами. Вы за год сделали то, что большинство набирает за пять лет.
- Это ваша заслуга, Мари Ивановна.
Она ехидно посмотрела на меня.
- Интересно, какой вид заслуги вас подталкивал? То, что у меня хорошая фигура или педагогические способности?
- Прежде всего, фигура.
- А вы смелый мальчик, Алеша. Мне такие нравятся.
- Вы, очень симпатичная и мне тоже нравитесь,- отпарировал я.
- Нежели у тебя нет друзей среди девочек. Вон Нелля- красавица, а у Вали какие глаза, посмотри- утонешь.
- От них не пахнет женщиной,- нагло пошел в атаку я.
- Ах вот оно что.
На второй танец мы перешли даже не уходя с площадки.
- Ты когда-нибудь задумывался о будущем?- спросила Мари Ивановна.
- Нет.
- А я вот все время думаю. Еще со школы, в институте и сейчас.
- Чего же вы хотите дальше?
- Семью, нормальную жизнь.
- Зачем же вы пошли в школу? По-моему педагоги нормальными никогда не бывают.
Она заулыбалась.
- Я здесь временно, отбываю повинность, установленную нашим законодательством. Осталось два года и все.
- И куда потом?
- За муж.
Третьим танцем было танго. Мари Ивановна положила мне руки на плечи и слегка прижалась грудью. Третий танец мы молчали.
Через три месяца, когда кончились каникулы, Мари Ивановна сколотила группу энтузиастов усовершенствования немецкого языка. Мы занимались вечерами. Сначала в группу набилось человек 20, потом больше половины не выдержали и к концу года остались два парня и три девушки.
Мы кончали десятый класс. Я уже мог спокойно говорить по немецки и мы, уединившись с Мари Ивановной в каком-нибудь классе, несли по немецки всякую чепуху.
- У вас жених есть?- спросил я.
- Еще нет.
- Занимаясь таким темпом с нами, вы никогда его не найдете.
- Старой девой я уж точно не останусь.
- Поцелуйте меня.
- Зачем?
- Наверно немцы это делают лучше, чем русские.
- Дурачок. Все делают одинаково. Не забывай мы в школе и такие дела здесь не допустимы.
- Не пора ли практику перенести в другое место.
- Ты еще маленький.
Она шлепнула меня пальцем по носу.
Однако я не унимался. Меня просто несло на волнах чувств. Однажды она попросила меня купить подарок для завуча. Ей, как молодой, поручили это учителя, а она из-за своей занятости не могла этого сделать. Я достал прекрасную картину японских мастеров и притащил к ней на квартиру.
- Леша, какая прелесть. Честно говоря, мне бы в голову не пришло купить такую вещь. Обычно я отделываюсь каким-нибудь фарфором, чашечкой, блюдечком, но это прекрасно.
Она повела меня в глубь комнат.
- Мама, это ко мне,- обратилась она к пожилой женщине, появившейся в глубине коридора.- Это Леша- мой ученик.
- Здравствуйте,- вяло сказала женщина и тихо исчезла за ближайшей дверью.
- Идем в мою комнату.
Она ввела меня в помещение, в котором не было ни одного свободного места. Везде что-то лежало. Это был не хаос, а порядок аккуратно разложенных вещей.
- Тебе вино можно?
- Вообще-то я обычно пью коньяк,- начал дурачиться я,- но сегодня так уж и быть сойду до вина.
Она достала выдержанный 'Янтарный берег' и разлила по рюмкам.
- Ты не против, если я куда-нибудь сяду?- предложил я, оглядываясь.
- Да, да, конечно. Вот сюда, я подушечки уберу. Садись.
Она тоже присела на диванчик и пригубило вино.
- Прелесть. Правда,- сказала она по немецки.
- Это просто изумительно,- подпел я ей.
Я втиснул рюмку на забитый вещами столик и взяв ее за руку потянул к себе.
- Однако, ты нахальный мальчик.
- Это ты мне уже говорила.
Я потянулся к ее груди и они словно по команде выскочили из выреза платья. Дрожащим языком дотронулся до смятого сосочка и он стал набухать и удлиняться.
Это был удивительный вечер. Только около двенадцати Мари Ивановна сумела выгнать меня.
Нашу связь мы скрывали как могли. По-моему это удавалось. Но вот я окончил школу и не сумев никуда поступить, устроился в школу шоферов большегрузных машин. Через пол года, после ее окончания, меня зачислили в автопарк номер два, где я и проработал до призыва в армию.
Работая шофером, я не мог оторваться от Мари. Боже, как я любил ее этот год. Каждая частица ее тела была сфотографирована моей памятью, каждая родинка зацелована горячими губами.
В армии, мне не дали отпуск, а через два года, когда пора было демобилизовываться, ко мне пришло последнее письмо Мари:
'Я выхожу за муж за хорошего человека. Прости. Мари'.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
- Алешка, во здорово, ты откуда? Никак отслужил?
Передо мной стоял мой бывший секретарь райкома комсомола. Боже, какой у него страшный вид. Рваная поддевка, небритое лицо, синяк под глазом и это бывший Венька, гроза комсомольской организации и ломатель многих судеб молодых людей.
- Привет Венька.
Он снисходительно похлопывает меня по плечу.
- Как вояка, отвоевался?
- Все. Армии конец. Пива хочешь?
Лицо Веньки преобразовалось и расцвело.
- Я знаю как без очереди, пойдем все устрою.
Я дал Веньке пятерку и он действительно через две минуты принес две кружки пива, ловко надув своих ларечных друзей. Мы отошли к рваным ящикам.
- Как дела, Венька?
- Да никак. Эта реформа... Мать ее... Партию разогнали, а нам сказали как сможете так и устраивайтесь. Я сначала ткнулся в экономику, а там киты уже все захватили. Пока крутился, пока перестраивался, мой бизнес лопнул, а партийные сволочи помочь отказались. Вот теперь сижу без дела, то есть... дело есть, да толку от него нет.
