чел.
3. Террористов - 273 чел.
4. Диверсантов - 59 чел.
5. Шпионов - 694 чел.
6. Контрреволюционных вредителей - 739 чел.
7. Руководителей контрреволюционных организаций - 197 чел.
8. За антисоветскую агитацию - 4675 чел.
9. За прочие контрреволюционные преступления - 72 115 чел.
10. Бывших членов антисоветских политпартий - 49 чел.
11. Членов семей изменников родины - 5166 чел.
Итого контрреволюционеров- 19181 чел.
12. Бандитов, разбойников и перебежчиков- 1378 чел.
13. Осужденных за бытовые преступления - 13 977 чел.
Всего: 34 536 чел.
Мы уже говорили, что Карлаг был самым обычным лагерем. И по составу заключенных в нем можно вполне представить, каков он был в других лагерях. Троцкистов, зиновьевцев и правых - совсем мало - 89 человек. Вообще-то их много - помножьте эти 89 человек на количество лагерей в стране, и окажется, что их тысячи и тысячи. Но все же - мало. Большинство - расстреляно. В лагерь попали только те, кого не удалось всунуть в какую-нибудь соответствующую 'организацию'.
В следующей категории - 'изменники родины' - всего 24 человека. А как же это увязывается с тем, что членов семей изменников родины - 5166 человек? И кто они такие - 'изменники родины'? Война еще начнется через год, и нет перебежчиков к врагу, пленных и прочих сотен тысяч, отнесенных к этой категории. 'Изменники родины' в 1940 году - это уничтожаемый слой партийно- государственных руководителей. А мало их по сравнению с членами их семей потому, что почти все они - расстреляны. И больше пяти тысяч женщин, числящихся по этой категории в лагере,- жены, матери, дочери расстрелянных. Сначала их всех держали в Мордовии, в Темниковских лагерях, совершенно изолированно, без права переписки. Они жили там, не имея представления о судьбе близкого человека, о том, где находятся отнятые у них дети, в том числе и самые маленькие... Лишь через два года женщин стали рассылать по обычным лагерям, и это для них было и потрясением и благом: у них началась переписка, появилась возможность что-то узнать о судьбе близких.
Поражает в этой таблице количество 'террористов' - 273 человека, а особенно 'шпионов' - 694 человека. Если в одном, и не самом большом, лагере находится 700 'шпионов', то сколько же их во всех лагерях? Очевидно, шпионаж в те годы был одной из наиболее массовых профессий! Ну, 'вредителей' было тоже навалом - 739 человек. Что же удивительного, если одних руководителей контрреволюционных организаций только в одном лагере было 197 человек! Чем-то им надо было руководить?! Но кем? А вот есть такая графа: 'За прочие контрреволюционные преступления'. За какие - сказать невозможно! Если они не были политиками, изменниками, террористами, шпионами, не занимались антисоветской агитацией, то чем же они занимались? Да еще под руководством? Тут даже оперативно-чекистский отдел не мог придумать никакой дефиниции. А этих - 'за прочие...' - было ни много ни мало более 7 тысяч - 7215 человек! Легче разобраться с 'антисоветскими агитаторами' (в лагере их звали 'анекдотчики') - их было также немало - 4675 человек. Совершенно очевидно, что их 'агитация' не проявлялась ни в ярких выступлениях на митингах, ни в печатании прокламаций. Чаще всего в наиболее доказанном преступлении анекдот, рассказанный в курилке или туалете своим сослуживцам, среди которых оказался неленивый стукач.
Но давайте проанализируем эту таблицу до конца. Следовательно, контрреволюционеров было в Карлаге 19 181 человек. А кто же были остальные 15 355 человек? Те, которые в отличие от 'контриков' в указаниях и распоряжениях именовались 'социально близкие...'. Их всего две категории:
Бандиты, разбойники и перебежчики - 1378 человек.
Осужденные за бытовые преступления - 13 977 человек.
У нас нет никакой возможности расспросить авторов 'Докладной записки' и ее адресата, по каким признакам они разделяли 'разбойников' и 'бандитов'. И почему к ним подключили совершенно загадочную категорию 'перебежчиков'? Откуда и куда они бежали? Впрочем, мой опыт мне подсказывает возможную разгадку: было такое преступление - 'незаконный переход границы'. Ведь у нас были сотни километров необозначенной границы. И я уже писал о тех китайцах-огородниках, которые весной приходили из Маньчжурии на нашу сторону огородничать, а осенью уезжали домой. Они это делали много десятилетий, пока их в тридцать седьмом не забрали и отправили к нам в Устьвымлаг, где они вымерли в первую же лагерную зиму. А те, члены разделенных семей, которые на иранской, турецкой границе ходили в гости друг к другу? Они тоже понесли заслуженную кару! Очевидно, они и есть эти самые загадочные 'перебежчики'.
У нас остается еще почти 14 тысяч осужденных за 'бытовые преступления'. Мы можем только гадать о том, какого рода преступления они совершили. Конечно, среди них были убийцы, воры, насильники, хулиганы. Но основу 'бытовиков' представляли осужденные 'тройкой' заочно, в массовом порядке, по статье 'СВЭ' - социально вредные элементы. В эту категорию входили те, кто в свое время отбыл наказание в знаменитых лагерях Беломорканала и Дмитлага, многие из них за 'ударный труд' были освобождены досрочно, даже награждены грамотами, медалями, а то и орденами. Но в тридцать седьмом Главный Вершитель Судеб счел излишней роскошью иметь на свободе людей, понюхавших лагерь, и приказал их всех арестовать и отправить туда, где они будут трудиться не на себя и свою семью, а на государство. Делаю это заключение потому, что у нас в Устьвымлаге основная масса 'бытовиков' сидела именно по статье 'СВЭ'.
Чтобы закончить анализ этого редкостного по происхождению и доверию документа, следует привести еще таблицу распределения контрреволюционной части Карлага по их прошлому. Итак:
1. Бывших помещиков, заводчиков и владельцев крупных торговых предприятий - 327 чел. ^
2. Кулаков - 2069 чел.
3. Офицеров царской армии - 41 чел.
4. Офицеров белых армий - 37 чел.
5. Агентов и чинов полиции, жандармерии и охранки - 21 чел.
6. Служителей культа - 355 чел.
Совершенно очевидно, что именно прошлое этих людей и составляло суть тех преступлений, за которые они очутились в Карлаге. Конечно, можно удивиться тому, что после погромов, арестов, ссылок, начавшихся с конца двадцатых годов, в 1940 году в одном лишь лагере осталось больше трехсот бывших помещиков и заводчиков. Правда, неизвестно, что имелось в виду под категорией 'крупные торговые предприятия'? Думаю, что скорее всего это относилось к тем, кто во время короткого нэпа открыл лавочку, ожидая от нее прибыли и не предполагая, чем это закончится...
Среди всех этих 'бывших' мое внимание привлекают две категории арестантов: 'кулаки' и 'служители культа'. Откуда в 1940 году в одном лишь лагере набралось более двух тысяч кулаков? Уже прошло более десяти лет, как чугунным катком прошлась по русскому крестьянству коллективизация. И все те, которые почитались кулаками и были выселены из России в непролазные таежные места Сибири, остались там - мертвые и выжившие. А откуда же эти совсем новые 'кулаки'? И мне опять нужно сравнить Карлаг с моим собственным, родным Устьвымлагом. Среди 'контрреволюционеров' основную массу составляли не бывшие советские и партийные работники, не учителя и литераторы, не рабочие и инженеры, а крестьяне. Самые обыкновенные крестьяне из деревни, попавшие в гулаговскую мясорубку за неосторожное слово против колхозного или иного начальства или же попросту потому, что не понравился кому-то, кто имел возможность 'упечь'... И все они у нас числились, конечно, не колхозниками, даже не крестьянами, а кулаками. Думаю, что карлаговские 'кулаки' были такого же происхождения.
И еще потрясла другая цифра: 355 священников. В одном лагере! Много это или мало? В начале 1929 года в Советской России было 50 тысяч действующих церквей, в которых служило 350 тысяч белого духовенства. Эти 350 тысяч перемалывались, начиная с 'года великого перелома' - 1929 года. К сожалению, статистика репрессированных священников не опубликована не только КГБ, но и руководством современной и ставшей вполне дружественной к власти Русской православной церкви. К тому времени, когда бывший семинарист, ставший не священником, а жесточайшим диктатором, заключил конкордат с церковью, в лагерях осталось еще довольно много священнослужителей. Все они были освобождены в 1943 году. К сожалению, их вскоре заменили - ив огромном количестве - верующие, говоря современным языком, 'неформалы'. Это были баптисты, евангелисты, адвентисты, иеговисты и другие верующие в Бога не по установленным правилам, а так, как они хотели. Вот про них можно было - без всякого преувеличения - сказать, что шли они в тюрьму, лагерь, а часто и на смерть только по идейным соображениям. Они были истовы и строги в своей вере. И в своем лагере, глядя, как в субботу ведут всех 'субботников' в карцер, ибо их вера запрещала им работать в субботу, я видел перед собой таких, как протопоп Аввакум. В понятие 'верующие' тут вкладывался не обыденный, а роковой смысл.
И чтобы закончить с поучительной статистикой одного из лагерей, скажем несколько слов еще об одной категории: 'иностранные подданные'. Их было в Карлаге 364 человека. Ну, главным образом это были представители восточных государств, с которыми мы мало церемонились: иранцев - 216 человек, афганцев 75, китайцев - 42 человека. Западные страны не были представлены ни одним зеком. Только немцев было 3 человека. И это было некоторой загадкой. В 1937-39 годах в лагерях больше всего было именно немцев. Почти все они были работниками Коминтерна, во всяком случае - коммунистами. Во время романа между Сталиным и Гитлером они были выданы гестапо и отправлены в Германию, где их, естественно, ничего хорошего не
