мне обнаружили сходство с известной киноактрисой, так называемой 'секс-бомбой'. Поразмыслив, я пришла к выводу, что заслужила этот комплимент (а это, несомненно, высказывалось именно как милый комплимент) благодаря моим длинным светлым волосам и высокому росту. Ибо главного атрибута, делающего эту актрису секс-бомбой, я была, увы, лишена. Правда, не могу пожаловаться у меня хорошо разработана диафрагма, благодаря этому мне есть чем дышать... и петь, но все же я противница таких преувеличений.
Вернемся еще раз назад, в зал 'де Голля и Бонапарта'. В первом отделении концерта выступал негритянский ансамбль 'The Folk-Studio Singers' со своими оригинальными блюзами. Необыкновенно талантливые ребята - они не только прекрасно пели и одновременно танцевали, но каждый еще играл на разных инструментах.
Что касается танца, способности двигаться по сцене, то у меня было много возможностей убедиться, что мы не в состоянии равняться в этом со своими черными братьями. Такой пластичности и грациозности движений, гениальному чувству ритма нельзя научиться, А если и научишься - все равно это не будет то же самое. С такими способностями надо родиться, иметь это в крови. Я подружилась с ансамблем. Они присылали мне открытки из своих путешествий по Италии, присылали поздравления в Сан-Ремо. Не забывали обо мне и тогда, когда я лежала в гипсе. Однажды приехали из Рима в Болонью ради того лишь, чтобы принести цветы и пожелать здоровья. Сейчас, когда я пишу эти строки, как раз проходит Олимпиада в Мексике. Должна добавить, что с удовольствием слежу за спортивными состязаниями и вижу, что не только в танце, но и во многих спортивных дисциплинах эбеновые юноши и девушки недосягаемы.
Концерт вел один из самых симпатичных конферансье, каких мне только приходилось встречать в Италии, - синьор Энцо Тортора. Он говорил тепло, без преувеличений, без потуг на роль королевского шута, что, увы, было свойственно некоторым конферансье.
После выступления, оставаясь на эстраде перед микрофоном, я должна была отвечать на 'стихийные вопросы' публики. К счастью, перед открывшейся для публики возможностью получить, при этом из первых рук, столь важную информацию, как 'Ваш рост?', потускнели все другие проблемы, касающиеся международного положения и даже... песни. Поскольку заверения, что мой рост '184 см без каблуков', не вполне убедили публику, я быстро нашла способ удовлетворить ее любознательность, следуя лозунгу 'Наш клиент - наш повелитель'. Я предложила, что будет лучше всего, если кто-нибудь из почтенных, известных данной аудитории синьоров выйдет на сцену, встанет рядом и померится со мной ростом. К моей радости, вышел ужасно долговязый мужчина, актер, возле которого, став без каблуков, я сама себе показалась ниже среднего роста!
Подобное героическое 'самоуничижение' я практиковала отнюдь не впервые. По окончании международного фестиваля в Остенде (Бельгия) в 1965 году происходило вручение наград - в чудесном помещении курзала. Всех участников фестиваля пригласили на сцену. С минуту мы стояли среди многоцветия ламп и вспышек 'блицев'. Потом на сцену поднялся бургомистр и зачитал очень милую и сердечную речь, после чего вручил певцам награды за три первых места выполненные из металла парусные корабли на мраморной подставке. Первую награду - 'Золотой парус' - завоевала тогда Моника Лейрак, 'Серебряный' гречанка Ники Кашба, хорошо известная нам по Сопоту, 'Бронзовый' достался мне. Приветствуя по этому случаю награжденных, господин бургомистр обратился к истории суровой и прекрасной Канады, потом к прекрасным традициям Древней Греции, помянул Орфея. Я была восхищена его поэтическими сравнениями. Но когда дошла очередь до 'Бронзового паруса', бургомистром внезапно овладело мучительное чувство приниженности. Терпеливо выслушав его сетования, я ответила с полным пониманием: 'Что же я могу для Вас сделать? Пожалуй, только это...' Тут я моментально сбросила золотые туфли с шестисантиметровыми каблуками и встала рядом в одних чулках. Эффект был точно такой, как и на этот раз, в Италии. Публика чрезвычайно развеселилась и выглядела вполне довольной. (Все комментарии в обоих этих случаях оставляю при себе.)
В конце концов кому-нибудь может прийти в голову вопрос: 'Если ей было там так плохо, почему же она продолжала это, во имя чего?'
У меня была цель, которая 'оправдывала средства'.
Семья моя состоит из мамы и бабушки. Отца я потеряла, будучи двух лет от роду. Так что все, чего мне удалось достигнуть в жизни, мое образование я получила благодаря заботам, любви и тяжкому труду этих двух самых близких мне женщин.
Выпавшая нам судьба не была слишком милостива. В ней отразилось все то, из чего складывалась жизнь сотен тысяч людей в годы последней войны, вкупе с голодом, изгнанием, подчас гибелью целых семей.
И вот теперь мне хотелось, имея на то возможности, хоть в малой степени смягчить, стереть воспоминания мамы и бабушки о тяжелом прошлом, создав лучшие условия жизни. Я хотела купить квартиру. Тот, кто никогда не имел своего угла, понимает, что значит для человека собственное жилье. Можно в течение всего дня быть на людях, но после работы необходимо иметь целительную возможность отключиться, замкнуться в четырех стенах собственной комнаты, устроенной по твоему вкусу. С возрастом потребность в этом делается все более отчетливой, насущной. Моей бабушке уже восемьдесят четыре года, и она еще никогда не жила в комфорте. Ошибется тот, кто подумает, что я имею в виду многокомнатную виллу с садом, бассейном, террасами, хоть я вовсе не против 'люкса'. Считаю даже, что всякий человек на земле должен обладать хотя бы одним собственным деревом.
Я же мечтала об обыкновенной трехкомнатной квартире с горячей водой и необходимыми удобствами.
Именно это мое пламенное желание давало мне силы не замечать 'маленьких препятствий'. Я вынуждена была спешить, чтобы возможно быстрее заработать деньги. Человек, у которого за плечами восемьдесят четыре года тяжелой жизни, давно перешел на вторую половину своего земного пути. Я очень люблю бабушку, которая меня, собственно, и воспитала и от которой я получила в наследство ее характер. Моей матери пришлось посвятить себя работе, не всегда соответствовавшей ее образованию.
У читателя, конечно, может возникнуть вопрос: 'Почему же она раньше не купила квартиру, ведь выступает на эстраде уже шесть лет?'
Попытаюсь объяснить. Увы, буду вынуждена разрушить миф о легких заработках певцов и астрономических суммах их гонораров. (Извините, что тем самым доставлю вам разочарование.) Доходы эстрадного певца, который относится к своей работе добросовестно и с полной ответственностью, которому чужды халтура и принцип 'все хорошо, за что платят', не отличаются от средних доходов любого поляка. А при этом всякое планирование и рациональное ведение хозяйства совершенно исключается, поскольку никогда не знаешь, какой суммой в этом месяце ты можешь располагать. К тому же с профессией артиста-'кочевника' сопряжены немалые издержки (взять хотя бы проживание в гостиницах, туалеты, обязательные для фоторекламы, очень часто за свой счет заказанные аранжировки песен и прочее, и прочее).
То, о чем я написала, отнюдь не является слезливыми жалобами по поводу 'тяжкой участи бедного певца'. Никто ведь насильно не заставлял тебя выбрать именно эту профессию, и большинство из нас не захотело бы ни за какие сокровища в мире сменить ее на другую (даже если имеется в запасе еще одна, более 'почтенная'). Мы, конечно, не крезы, но делаем то, что доставляет нам радость - мы имеем возможность петь и, что еще важнее, знаем, что пение для нас и является целью, а не средством для ее достижения.
Я упоминаю об этом лишь затем, чтобы объяснить, как вышло, что я решилась подписать контракт на три года, хотя всякий раз разлуку с родной страной переношу как стихийное бедствие.
Карьерой певца на Западе управляют законы бизнеса. При благоприятной конъюнктуре и капельке везения даже одна записанная на пластинку популярная песенка может принести относительно большой заработок, ибо пластинка расходится в этом случае огромными тиражами, а исполнитель наравне с композитором и автором текста получает определенный процент от количества проданных пластинок. На это я и рассчитывала.
Разумеется, легендарные (впрочем, соответствующие действительности) сногсшибательные доходы зарубежных певцов - удел лишь немногочисленных баловней судьбы, тех, кто стал широко популярен. К примеру Том Джонс, который сейчас на вершине славы, получает - как сообщалось в нашей прессе десять тысяч долларов за одно выступление. Это очень много, даже если отбросить налоги, оплату целой армии музыкантов, аранжировщиков, композиторов и так далее. Урожайные годы, как правило, длятся недолго.
