Здесь жили ионические племена, не подозревавшие, что они “ ионические ”. Люди с коричневой кожей, со спутанными выгоревшими бородами, в заскорузлых овчинах, с тусклым оружием из бронзы, на маленьких кораблях, пропахших рыбой, тухлой водой и прогорклым жиром, они ни черта не боялись и не подчинялись никому, они были рыбаки, торговцы, скотоложцы и пираты.
Полетаев доставал из нагрудного кармана сигарету, прихлебывал из бутылки и снова смотрел на горизонт. За спиной у него играла музыка: “… Па ме но лаксу ме зои, на вуме ро мера покино… ”
Он прекрасно помнил себя молоденького, помнил, как до двадцати пяти лет точно обреченно, окончательно ЗНАЛ, что нет другого мира, кроме того, где так вольно дышит человек. Нет и никогда не будет. И теперь, когда ему под сорок, он впитывал Корсику, Итаку, Португалию, как этот желтый крупный песок впитывал ленивую мелкую волну, – готовно и жадно. Поэтому он везде пил местное, поэтому злил Веру туземной музыкой.
Он влюбился в эту пустоту и прозрачность сразу. Вправо и влево расстилалась широкая полоса бледно-желтого песка, за спиной высился обрыв, поросший поверху сероватой сухой травой и низким кустарником. А перед Полетаевым лежало чистейшее, покойное Ионическое море.
Он допивал бутылку, вставал и вынимал из сумки-холодильника мясо. На берегу повсюду валялся плавник, прокаленный солнцем. Полетаев рыл неглубокую яму, валил туда деревяшки, бросал спичку – плавник мгновенно занимался огнем, вскоре была готова горка красных углей.
Полетаев заворачивал куски мяса в фольгу и палкой зарывал свертки в угли. Потом раскладывал на полотенце большие пурпурные помидоры, чеснок, фиолетовый лук, оливки и маслины, свежий хлеб, пластиковые стаканы и тарелки, виноград и белый сыр. Он брал с заднего сиденья огромную глиняную тарелку, которую купил еще в первый день, резал на ней лук, сыр, перец, помидоры, сыпал маслины, солил, перчил, заливал все это оливковым маслом. Потом ставил на полотенце холодную, запотевшую бутылку, сок для Кати, натирал хлеб чесноком и возвращался к мясу.
“Па ме гиа ипно Катерина… ”
Вера с Катей лежали на зализанных каменных плитах или бродили по колено в воде, отыскивая крабов и скатов.
Полетаев вытаскивал из углей пузырящие жиром свертки, обжигая пальцы, раскрывал фольгу и укладывал мясо на тарелки. Потом звал. Вера подбегала – холодная, мокрая, целовала Полетаева в висок и кричала: “Катюш! Папа уже все приготовил! ”
К ночи они возвращались в отель, бросали “ самурай ” с ключом в замке где попало, окунались в бассейн и укладывали Катю. Иногда не укладывали, если принцесса желала прожигать жизнь.
Полетаев всюду носил с собой приемник. Сиртаки звучало по всем волнам с перерывами на футбол и прогноз погоды. Из приемника лилось – аккордеон, бузука, барабан – “ Па ме гиа ипно Катерина… ”. Везде – в лавках, магазинах, тавернах.
“Это ” хава нагила ”, балканский вариант ”,- насмешливо говорила Вера.
Ужинали они в одной и той же таверне, рядом с отелем. На третий раз к ним вышел хозяин – собственноручно выбирать для них рыбу.
“Что такое немцы? – важно спросил господин Закариас, когда в половине второго Катя спала головой на коленях у отца, а
Вера, позевывая, ковыряла ложкой десерт. – Что такое немцы? Или шведы?.. По бутылке пива на каждого, и они весь вечер занимают столик… Что такое русские? Они делают заказ! Они хотят филе меч- рыбы, грик-сэлад, креветок, десерт! Их приятно кормить! Это клиенты! Иногда они шумят.
Но они столько пьют, что имеют право шуметь! ”
“Господи, Боря,- устало вздохнула Вера, – но он же изъясняется совершенно, как бабелевские персонажи! ”
“По-английски!.. Говори по-английски! – сердито сказал
Полетаев. – Человек к нам со всей душой! Это невежливо ”.
На пятый вечер Закариас принес к их столику маленький, тяжелый бочонок.
“Локаль вайн, – важно объявил Закариас. – Это подарок ”.
Полетаев под насмешливым взглядом Веры снял с руки часы
“Командирские ” и вложил в ладонь Закариаса.
“Надо соответствовать национальному образу ”,- виновато объяснил жене Полетаев.
Полетаев открыл дверь, пропустил Катю и шагнул в квартиру.
Он услышал, как Вера говорит по телефону: “ Брось, Мартик, это все ерунда… Ничего я про себя не знаю, и никакого отпуска у меня долго не будет… Скорее всего вы сами приедете… Не зарекайся… Вот когда твой загадочный муж и мой загадочный муж будут пить на кухне, мы это обсудим.
Привет Теме… Хорошо, Борис ему перезвонит… Целую тебя”.
– Ма, мы на машине ехали, – сказала Катя.
– И мы на машине ехали, – весело ответила Вера. – Привет,
Борь.
Она поцеловала Катю и сняла с ее головы берет.
– Боря, Марта звонила.
– Да, я слышал… Что у них? Привет…
– У них все хорошо, – сказала Вера. – Тема просил тебя позвонить ему, когда придешь.
Вера недавно пришла домой, она не успела переодеться.
– Марта звала нас на Рождество, – сказала Вера из комнаты.
– Что ты думаешь?
– Глупости! – буркнул Полетаев.
– Что?..
– Посмотрим… Катюш, не бросай плащ…
Полетаев разделся, сунул ноги в войлочные тапочки и пошел в свой кабинет.
– Тема сейчас в Нанте! – крикнула из комнаты Вера. – Я записала его телефон. Он просил тебя позвонить.
– Я понял, – ответил Полетаев из кабинета. – А что случилось?
– Боря, может, будет удобней разговаривать в одной комнате? – раздраженно спросила Вера.
Полетаев вошел в гостиную. Вера просматривала Катину тетрадку, Катя стояла рядом с ней и негромко говорила про
Гольдони и апельсины.
– Извини, – сказал Полетаев. – А что случилось?
– Он просил тебе передать, что Фриц заболел и переехал.
– Фриц?.. Горчаков?.. Ах ты черт…
– Что случилось? – встревожилась Вера.
– Нет, ничего… Это Темины дела…
– Боря, разбери свою сумку, – попросила Вера.
– Какую сумку?
– Твой “ рибок ” дорожный. У тебя в берлоге, под столом.
Три недели прошу тебя – разбери.
“Там же ” Бучананз ”…- подумал Полетаев. – Очень кстати… ”
В аэропорту, на Керкире, Полетаев собрал по карманам последние драхмы и купил бутылку ”Бучананз ”.
Они вернулись больше месяца назад, прилетели поздно вечером, наутро Садовников срочно вызвал Полетаева на оперативку. Потом Полетаев поехал на директорат – там разбирался скандал, который устроил Вацек на ученом совете. Потом сел читать статью Гариваса в “ Мониторе ”. А в одиннадцать часов вечера Садовников приехал за ним и увез во Внуково. Поэтому сумку Полетаев так и не разобрал.
Вера с Катей пошли на кухню, вскоре там зазвякало и зашкворчало.
– Боря, ты ужинать будешь? – крикнула Вера.
– Нет, спасибо…
– Ты дневник смотрел?
– Нет…
