во всех моих карманах.
Как-то незаметно я влетел в Бангкок. Эстакада вознесла меня над лачугами, приблизила к сияющим вершинам небоскребов – сверкающим голубым пальцам, проткнувшим небеса. Я припарковал машину и вошел в аэропорт. Холодный воздух заставил поежиться. На табло высветили Москву. Я заготовил листок и написал на нем «Мария». Ее фамилию, как всегда, забыл... Разумеется, не забыл, как выглядит девушка Маша. А я буду тем, кто есть, – Вовкой Кузнецовым. А Вован Раевский – это всего лишь телефонный миф. Вот так-то, Машенька. Рядом с такими же бумажками с именами стояли живоглазые служащие, в основном девушки, выискивали своих туристов.
Я сразу увидел ее в толпе пассажиров. Она была в мини-юбке и тонкой маечке, деловито катила перед собой тележку с сумкой. Когда она поравнялась со мной, я качнулся вперед, выставив свое объявление. Она прочла, и я тут же спросил измененным голосом:
– Простите, вы Мария?
– Да... – Она вскинула на меня пронзительные очи девушки-снайпера.
– Меня попросил Володя встретить вас...
Я подхватил ее сумку, показал, куда идти.
– А он почему не смог? – нарочито равнодушно спросила Маша.
– Он поехал в деревню за своей девушкой. Какая-то непонятная история: то ли она прячется, то ли ее прячут...
Мария хмыкнула. А я запоздало представился:
– Володя.
– Очень приятно. Раевский – ваш друг? Вы его чем-то напоминаете... И долго он будет искать свою папуаску?
– Я не знаю.
Мы сели в джип, я спросил, куда везти.
– Не знаю, – равнодушно ответила она и, пристально глянув на меня, сообщила с тонкой долей высокомерия (как всегда, загодя ставила барьер): – Нет, вы определенно похожи. Чем-то неуловимым. Правда, он с виду умнее.
Я не нашелся что ответить, тронул машину.
– Может, вы хотите провести этот день в Бангкоке?
– Мне как-то все равно... Отвезите меня, если не трудно, в «Ройял Ривер». Я там жила. – Она открыла сумочку, протянула мне карту города, показала место.
Неплохо!
Я не стал возвращаться к нашим общим воспоминаниям. Именно в этом отеле она устроила мне коварную засаду, где Шамиль и Серега-Удав всласть покуражились надо мной, пытаясь узнать, где я припрятал компрометирующие документы на чеченскую знать и кремлевских взяточников. Они тогда накачали меня препаратом, чтобы сделать болтливее, чем я есть на самом деле. Но что-то у меня замкнуло, и они ничего от меня не добились. Потом они связали меня и выбросили в великую тайскую реку Чао-Прайя. Гады... Я отчаянно барахтался, борясь за жизнь, – и выплыл... Потом ты, Мария, на коленях клялась: не знала, что Шамиль задумал меня изничтожить, что он обманул тебя... А я, дурило, поверил...
Времена меняются, люди остаются прежними?
– Но завтра к вечеру надо быть у Лао, – сказал обыденно я.
Мария выдержала паузу и спросила:
– Кто вы?
– Вас интересует моя кличка? Пожалуйста: Старик Хоттабыч...
– Не остроумно.
– Вы же знаете, в нашем деле не следует задавать лишних вопросов.
– Но хотя бы о Володе я могу спросить? Я позавчера с ним разговаривала, он мне звонил и обещал встретить.
Я решил устроить небольшой психологический этюд. Под шум мотора, при кровавом пожаре рекламы, вспыхивающем на ветровом стекле, вдали от снегов такие эксперименты особенно пронзительны и впечатляющи.
– Вы вряд ли когда-нибудь его увидите! – гробовым голосом сообщил я, незаметно оценивая реакцию.
– Почему? – встревоженно спросила она.
– Потому что за все надо расплачиваться, – пояснил я. – Особенно за те контейнеры, которые он так опрометчиво уничтожил на дне морском...
– Что сделали с ним? Вы убили его? – неожиданно вскрикнула она.
– Я в детали не посвящен, – продолжал куражиться я, – но, кажется, он немножко умер. Причем без проблем для окружающих. Нравится мне эта страна. Море – лучшее кладбище... Какое облегчение для работы местных полицейских! А вам – особая благодарность за то, что вытащили его сюда. Признайтесь, это вы сами придумали этот трюк с письмом от его знакомой проститутки?
– Но мне же обещали, что его хотят применить в деле, что убивать не будут, – мертвенным голосом произнесла она.
– Вы наивная девочка, – изгалялся я. – Человек, предавший однажды, достоин быть лишь кормом для рыб. Конфуций, третий век до нашей эры. А как актуально!..
Она не отреагировала. И я тоже замолчал. До самого отеля никто не проронил ни слова. Мария плакала, жалея Раевского, а мне стало жалко ее, обманутую девчонку, которую эксплуатируют всякие подонки, а она чисто по-бабьи, наверное, в тайниках своей души мечтала завязать с этой нечистью и выйти замуж за балбеса Раевского, нарожать ему маленьких «райчат» и уже никогда не брать в руки оружие. Времена меняются – люди тоже...
Какое все-таки счастье, что она меня не узнала.
Мария оформилась в номере, я донес ее сумку, поставил за порогом.
– Мадам еще чего-нибудь желает? – спросил я развязно.
– Какие же вы все подонки! – В ее голосе была такая боль, что я действительно почувствовал себя негодяем за то, что изменил внешность и «убил» Раевского... У нее тряслись руки, и я уже пожалел, что вывалил такую «весть».
– Господин Розовский звонил и просил передать, что вас ожидают неплохие премиальные...
– Уходите, прошу вас. Благодарю за доставку. – Голос ее дрожал.
– А вы не сказали самого главного. Где деньги?
– Какие еще деньги?
– За товар!
– Меня не уполномочивали... У меня только командировочные.
– Ладно, – сказал я и, многозначительно глянув на нее, вышел.
В прошлую поездку мне так и не удалось разобраться, чем салон эротического массажа отличается от борделя. Если судить по финалу событий, завершавшихся предложением к соитию, – так ничем. Хотелось все же выяснить. Душа моя была неизлечимо больна, и путь к ее оздоровлению лежал через тело. И в этом были правы древние греки.
Возле первого же «Lady’s Massage» я притормозил. И не ошибся: как ласково и радушно встретили меня узкоглазенькие дивы в кимоно! Крошечные брюнетки взяли меня под белы ручки и повели в бордовые чертоги. Как первоклашку в «храм знаний». Так наша чопорная классная учительница выражалась, подразумевая школу. Видела бы она меня сейчас в
И вдруг я увидел Пат. Сомнений не было – это она, нелепое алое кимоно, волосы, стянутые в отливающий пучок, напомаженный рот, пустая клоунская улыбка. Пустячное настроение как смыло. Почему
