купить можно. Заплатил школе – и можешь ноги об учителя вытирать. Нет, у меня таких родителей не было. И дети себя вести умели. Мой класс любимый, помню, подарил на День учителя вазу хрустальную. Так я эту вазу заставила их вернуть в магазин и отдать деньги родителям. Я им тогда сказала: «Выучитесь, поступите в институт, будете работать и с первой зарплаты, честной, своей, купите мне одну розу. Только такой подарок приму». И что вы думаете? Десять лет прошло, и вдруг они приходят ко мне домой – весь класс – и каждый держит в руках по розе. Вот это я понимаю. Я и пионервожатой работала, с детьми в походы ходила… Так в наше время такого Кирюшу быстро бы на место поставили. А песни какие были! А стихи!
Марина Михайловна запела песню о Сталине и пионерах.
– Я такой песни не знаю, – сказала Ира.
– А ее потом запретили – из-за Сталина. А песня-то – замечательная. Слова там очень правильные. Вот послушайте второй куплет.
Марина Михайловна спела второй куплет и зашла на припев. Дети выбежали на веранду и тоже слушали.
– Дети, запевайте «Катюшу»! – взмахнула руками, как дирижер, бабуля.
Дети послушно затянули «Расцветали яблони и груши».
Соня видела, что около калитки Наташа выслушивает жалобы Кирюши и хочет войти к ним. Она уже толкнула дверь, но, услышав дружное хоровое пение, схватила сына за руку и поволокла его по дороге.
Марина Михайловна построила детей парами и повела на пляж. Она хотела, чтобы они по дороге говорили речевку, но никто не знал слов. Марина Михайловна пообещала им потом написать.
– Ну что делать будем? Тоже на пляж? – спросила Соня.
– Или попьем кофейку? – предложила Ира, постучав по горлу.
– Ир, я не могу больше. Я в Москве не пью в таких количествах. Я вообще не пью, – испугалась Соня.
– Никто не пьет. Я тоже за рулем все время. Тут, Софка, воздух другой и, так сказать, сопутствующие обстоятельства. Тут нельзя не пить. Мы с ума сойдем, – совершенно серьезно заметила Ира.
– Девочки, я уже коньячок достала. Давайте по чуть-чуть! – позвала из дома Антонина.
– Вот это я понимаю! – одобрила Ира.
Соня тяжело вздохнула и пошла в дом.
Они выпили и на пляж пришли уже в хорошем настроении. Соня, почувствовав себя бодрой и готовой к подвигам, побежала играть с детьми в мяч. Правда, падала часто.
С ними играл и Кирюша – одетый в спортивную форму, в носках и шлепках. Соне даже показалось, что мальчик-то не такой уж плохой. Ира уплыла к горизонту. Антонина поплыла с ней «на всякий случай» – все-таки выпили.
– Тонь, ты меня не спасешь, – сказала Ира. – Ты сама нетрезвая.
– Тогда надо взять кого-нибудь третьего, – предложила Антонина.
– Софка отпадает… О, надо Марину Михайловну взять, – высказала идею Ира. – Марина Михайловна, поплыли с нами. Наперегонки.
– На старт, внимание, марш, – скомандовала бабуля, и три женщины с визгом кинулись в волны.
Соня видела, как Наташа смотрит на них с ужасом.
Наконец все выползли на берег и растянулись на полотенцах.
– А я рассказал маме, что вы меня утром обижали, – сообщил Кирюша женщинам.
– Ты лучше скажи маме, чтобы она носки с тебя сняла, – ответила Ира.
– А ты не знаешь, что ябедничать нехорошо? – обратилась к мальчику Соня.
– А я не ябедничаю. Я правду говорю. Мама говорит, что я должен рассказывать, кто меня обижает.
– А что ты тогда к нам приходишь, если мы плохие? – поинтересовалась Антонина.
Кирюша убежал жаловаться маме. Та слушала его и кивала. Наташа тоже сидела в спортивном костюме, носках и шлепках.
– Надоел, – сказала Ира.
После плавания все протрезвели и обозлились.
– Почему она носки со шлепанцами носит? – подала голос Соня.
– Теплее, наверное.
– Раздражает.
– И не говори.
– А почему она не раздевается?
– Замерзла. Или у нее месячные.
– У меня тоже месячные.
– Пора обедать, – стала собираться Ира.
– Я больше не могу есть! – пожаловалась Соня.
– Ты и пить не могла, а пришлось, – напомнила Ира.
Они пошли в ресторан, где их встретили с распростертыми объятиями. Ира сказала Вите, что, если он съест хоть кусочек рыбы, она его убьет.
Вместе с десертом шеф-повар принес самогон – домашний, лично делал. Даже Марина Михайловна решила попробовать. Дети взяли ключи и побежали домой. Женщины не могли подняться – от еды и самогона их разморило. Марина Михайловна на весь ресторан пела «На теплоходе музыка играет».
Вечером она устроила детям интеллектуальную викторину, а Соня, Ира и Антонина опять сидели на веранде, потягивая самогон «от шефа». Соня разглядывала джинсы Андрюшки, к которым намертво прилипла жвачка. Мальчик научился выдувать пузыри и запихивал в рот сразу несколько пластинок – чтобы пузырь был больше. Соня поскребла ногтем жвачку – не отдирается.
– Что делать? – спросила она.
– Есть средство специальное, как пятновыводитель. Наливаешь на жвачку – она растворяется.
– И где я это средство сейчас возьму?
– Не надо средства. Положи в морозилку, – посоветовала Антонина.
– И что будет? – удивилась Соня.
– Она замерзнет и отвалится.
– Ты серьезно говоришь?
– Абсолютно, – ответила Антонина и икнула.
Пока дети тянули руки и отвечали на вопросы Марины Михайловны, Соня решила разобраться с джинсами и замочить грязную одежду, Ира пошла вздремнуть, а Антонина убежала в магазин.
Зазвонил телефон. Соня как раз стояла над раскрытой дверцей морозилки и гадала – так положить джинсы или в целлофановом пакете?
– Привет, как у вас дела? – спросил Сонин муж.
– Хорошо.
– Что Андрюшка делает?
– Играет в интеллектуальную викторину с Мариной Михайловной.
Она чувствовала, что муж расслабился и уже не так напряжен.
– А что у тебя голос такой? – спросил он. – Ты спала? Я тебя разбудил?
– Нет, нет, не спала, – ответила Соня.
Почему они звонят тогда, когда она нетрезвая? Как будто специально. С другой стороны, она все время нетрезвая.
– Что делаешь? – опять забеспокоился муж.
– Запихиваю Андрюшкины джинсы в морозилку, – честно ответила Соня. Она хотела придумать какое- нибудь «приличное» занятие, но фантазия не работала.
Муж в трубке замолчал.
– А зачем? – наконец выдохнул он.
– Чтобы жвачка замерзла и отвалилась, – ответила она.
– Какая жвачка? Соня, что с тобой? – Муж уже кричал в трубку.
– Послушай, что ты волнуешься? У нас все в порядке. Я стирала, дети под присмотром, теперь пытаюсь
