заветный короб, молча кивнул.
— Значит, договорились. Раз уж я сам заронил в ваши головы эти глупые мечты о Долине Людей Льда, я должен помочь вам попасть туда. И я благодарен тебе, Ульвхедин, что ты держишь слово. Ведь ты давным-давно мог отнять у меня короб.
— Я уважаю честных и умных людей. — Ульвхедин искоса поглядел на него. — Кроме того, я в неоплатном долгу перед Виллему и Домиником, твоими бабушкой и дедушкой. Давай считать, что уважение, которое я оказываю их внуку, и содействие его успешному путешествию по Норвегии, — это с моей стороны возвращение лишь малой толики моего долга.
— Спасибо, — сказал Дан. — И тебе, Ингрид, тоже спасибо за то, что ты держишь себя в руках и не пытаешься выкрасть у меня сокровище Людей Льда.
— Просто я себе не враг, — беспечно сказала Ингрид. — Неохота еще раз оказаться ледышкой. До сих пор мурашки по коже бегают.
На лице Ульвхедина появилась довольная улыбка.
Но временами им было хорошо и весело друг с другом! Ульвхедину нравилось слушать беседы молодых, правда, иногда суть разговора ускользала от него, но он и виду не подавал — зачем показывать, что он чего-то не понимает. Лучше всего слушать да помалкивать. Когда молчишь, легче сойти за умного, а вступишь в разговор и сразу обнаружишь недостаток знаний. Зато хороших слушателей любят все, нужно только уметь держать себя в руках. Ульвхедин владел этим искусством в совершенстве.
А вот молодых трудно было назвать хорошими слушателями. Они без конца пререкались, перебивали друг друга, каждый старался доказать свою правоту. Ингрид не хотела признать, что ей недостает знаний, поэтому она часто проявляла упрямство и нарочно злила Дана. Ульвхедин нередко скрывал улыбку. Ингрид высказывала самые безумные теории и, на беду, делала это с такой убийственной логикой, что Дан тратил много времени и сил, доказывая их несостоятельность.
Однажды путешествие приняло опасный оборот. Они заночевали на почтовой станции в Гудбрансдале, и один похотливый крестьянин полез к красивой Ингрид. Она только улыбалась, но Дан возмутился и хотел вмешаться. Ульвхедин обычно не заходил туда, где собиралось много народу. Не хотел пугать людей своим видом.
Ингрид сделала Дану знак, чтобы он не беспокоился, и легко отделалась от крестьянина, тихо сказав ему несколько слов. Крестьянин оторопело посмотрел на нее и поспешил уйти.
Позже, когда они остались одни, Дан и Ульвхедин спросили у Ингрид, что она сказала назойливому ухажеру.
Ингрид беззаботно пожала плечами.
— Сказала, чтобы не лез к девушкам, коли болен дурной болезнью!
— Но, Ингрид! — Дан был потрясен ее бесстыдством. — Откуда ты это взяла?
— А он все время думал, как бы я не заметила, что он болен. Не бойтесь за меня. Я привыкла справляться с такими горе-кавалерами.
— И как же ты это делаешь, смею тебя спросить? — Дану казалось, что они коснулись скользкой темы.
— Подумаешь, это очень просто! — прощебетала Ингрид. — Достаточно сказать, что они потеряли способность любить, и они тут же становятся похожи на пустую кишку из-под колбасы.
Дан покраснел, как рак, а Ульвхедин грозно надвинулся на Ингрид.
— Девчонка! Откуда тебе все это известно? Про мужчин?
— От твоего сына Йона, конечно, — ответила она, лучась улыбкой.
— Что? — голос Ульвхедина был похож на раскат грома.
— А что тут такого? Или вы забыли, о чем иной раз говорят дети? Это же естественное любопытство!
— Полагаю, и Йона ты кое-чему научила? — тихо спросил Дан.
— Можешь не сомневаться! Но это было уже давно. С тех пор мы выросли и стали стесняться друг друга. Некоторое время.
— А потом? — мрачно спросил Ульвхедин.
— Потом у нас появились другие интересы. Я подглядывала за солдатами, которые целый год жили у нас в приходе, а Йон — за вашими служанками… Ой, это я зря ляпнула, Броня ни в коем случае не должна об этом знать.
— Ты хочешь сказать, что у моего сына были шашни со служанками? — грозно взревел Ульвхедин.
— Ты с ума сошел! Для него не существует никого, кроме Брони! Но он говорил мне, что ему бывает очень приятно, когда он подглядывает за крепкими деревенскими девушками — у них так заманчиво колышатся груди…
— Хватит, замолчи! — оборвал ее Дан. — Не старайся быть более вульгарной, чем ты есть.
— Вы сами меня спросили. Ульвхедин всегда считал Йона образцом нравственности и не хотел, чтобы он имел дело с такой испорченной девчонкой, как я. Так что, Ульвхедин, получай!
Ульвхедин опустил голову.
— Дело не в этом, Ингрид. Должно быть, я чересчур опекал Йона. Но у тебя всегда были такие блестящие способности, а Йон был просто умный мальчик, каких много. Мне хотелось защитить его.
Ингрид кокетливо склонила голову на плечо.
— Йон не такой, как все. Он многих превосходит умом. Но не его вина, что он не гений…
Дан взревел, и вместе с Ульвхедином бросился за убегающей Ингрид. Она громко смеялась. Они поймали ее и с притворной строгостью привели обратно на станцию.
Но Дан получил пищу для размышлений. Его огорчило, что Ингрид знает так много об интимной стороне любви. Не понравилось ему и то, что она, по-видимому, не нуждалась в его защите от посягательств мужчин. Она прекрасно справлялась с ними сама. Тщеславие Дана было задето, ему вдруг захотелось, чтобы она, слабая и женственная, нуждалась в его покровительстве.
Какая глупость! Он был помолвлен, его в Швеции ждала невеста, а Дан был человек чести. К тому же девушки типа Ингрид никогда не нравились Дану. Его не привлекала мысль соперничать с женщиной решительно во всем, чтобы доказать ей свое превосходство.
Дан Линд из рода Людей Льда, безусловно, отличался недюжинными способностями, но его кругозор нельзя было назвать особенно широким. Он разделял общепринятое мнение, что женщине ум ни к чему. А если уж она умна, то лучше пусть это скрывает.
С другой стороны, приятно, если рядом есть человек, с которым можно поспорить. И часто, даже очень часто, он забывал о том, что Ингрид девушка.
Впрочем, одного взгляда на нее было довольно, чтобы вспомнить об этом…
Дан понимал, что Ингрид и Ульвхедин зорко следят друг за другом, опасаясь, как бы один из них не украл драгоценный короб. Это немного пугало его. Ульвхедина он не боялся, тот умел держать себя в руках, хотя его желтые кошачьи глаза часто с жадностью поглядывали на заветный короб, находящийся под охраной Дана. Но Ингрид?..
Она была молода, безответственна и откровенно хотела одного — завладеть сокровищем. Лишь инстинкт самосохранения заставил Дана пообещать им, что они смогут познакомиться с содержимым короба в первый вечер после сбора растений.
День прошел спокойно, без ссор и пререканий. Все прилежно собирали растения. Никто
