прозвище?
– Не наказывайте меня, я расскажу вам все. В городе, у подножия гор, все вас так называли. Мне говорили, что вы живете один высоко в горах, но я не предполагал встретить вас в этой хижине. Думал, что вы живете в замке, как все остальные правители. Все в городе повторяли, что Господин Метель совсем обезумел, что он проклят духами и не желает видеть мирской жизни, говорили, что господин затворник и не терпит гостей, говорили, что господин жесток и не терпит бродяг. Потому я так поспешно покинул город, хотя и имел желание там остаться и, может, смог бы заработать себе на новую одежду. Я бы не стал просить милостыню, я не нищий, но в дороге со мной приключились многие беды, отчего я стал похож на бродягу, а я ученый, я многое могу. Я знаю ремесла и грамоту.
– Тебе никто не сказал, почему меня называют Господин Метель?
– Сказали лишь, что вы холодны словно лед, и ни боль, ни страх, ни жалость неведомы вам. Что вы быстры в бою словно ветер и колючи как снег. Что вы родились от земной женщины, но отец ваш был истинно дух горных вершин, покрытых вечными снегами!
– И ты, грамотный человек, поверил во все эти сказки крестьян и не сделал никаких выводов?
– Слышал я о вас и прежде, далеко отсюда, в других землях. И не было у меня сомнений, что хоть половина из всего того, что вам приписывают, есть правда.
– Ну, коли так, вставай и иди умойся с дороги.
Не раздумывая ни секунды, бродяга вскочил, огляделся, и, все еще согнувшись, пошел в угол комнаты, где стоял на пне кувшин с водой. Я прошел вдоль стены и, открыв сундук, вытащил оттуда свою старую охотничью куртку, которой не пользовался долгое время. Войлочные штаны для верховой езды, сапоги, которые стали мне малы, и свежую рубашку, которую так ни разу и не надел. Обувь должна быть страннику впору.
– Возьми одежду, а свои старые лохмотья брось в огонь, – приказал я, даже не обернувшись.
– Как я смею, мой господин?!
– Это не просьба. Ты в моем доме. И не пристало здесь ходить оборванцем. И хватит причитаний.
Приказ странник исполнил быстро. Он стыдливо поглядывал на меня когда переодевался, и держался ближе к противоположной стене, там, где тень.
– Так-то лучше. Теперь ты больше похож на человека. Садись за стол.
Перечить мне он и не думал. Сел на краешек скамейки, все так же не решаясь поднять глаза.
Я сам наполнил его кружку вином и пододвинул ломтики копченого мяса. Хлеб и сыр были в достатке.
– Нет причин беспокоиться. Никто не желает тебе зла. Ты не мог знать, что попадешь в мой дом, но коль ты здесь, то будь моим гостем.
– Спасибо вам, господин, никогда не забуду такой милости.
Странник ел не спеша, стараясь быть приличным и опрятным. Я лишь пил вино и смотрел в очаг, где набирал силу огонь, пожирая сухие бревна, которые были брошены поверх старых лохмотьев странника.
Некоторое время я не беспокоил его, ждал, пока тот насытится. Возможно, мне почудилось, а может, и нет, но когда огонь уничтожал рваную одежду моего гостя, то чувствовался слабый аромат, словно в костер подлили немного розового масла. Наверное, показалось…
– Как твое имя? – спросил я, когда с едой было покончено, наливая ему еще вина.
– Син. Мое имя Син.
– Давно ты в пути?
– Третий год.
– У тебя заметный акцент, ты издалека?
– Маракарец.
– Что привело тебя в мои земли?
– Беда, мой господин. Земли – сплошь каменная пустыня. Война и разорение сделали их совсем не пригодными для жизни. А налоги хана так непомерно высоки. Когда-то там было можно жить, сейчас же только ветер да разорение.
– Армия моего брата добралась и туда?
– Я не хотел этого говорить. Но, к сожалению, это так, мой господин. Мне казалось, что великий князь не пожелает в зиму идти через горы, и я отправился сюда в поисках лучшей доли.
– Какие науки знакомы тебе?
– Астрономия. Математика. Руны.
– А ремесла? Ты говорил, что знаешь ремесла?
– Я практиковался в постройке галер, но здесь нет ни судоходных рек, ни морей, ни океана, я смогу быть плотником и честно зарабатывать свой хлеб.
– Но в моих землях строгий запрет на вырубку леса, так что твое умение будет не очень прибыльным. Скорей потребуется камнетес. Ты смог бы прочитать рукописи?
– Смог бы, коль они были бы.
Я взял лист бумаги и написал рунами, теми, что видел в книге и переписал себе по памяти, свое имя.
– Прочти.
Син долго изучал надпись, вертел листок бумаги в руках, прищуривал глаз, а потом сказал:
– Отрешенный.
Ну разумеется. Мне никогда в голову не приходило переводить свое собственное имя с языка Ур-Гачи на наречие жителей долины. Все произносили мое имя, но мало кто задумывался над его значением. Хотя и тех, кто произносил его, было не много. Для всех я был господин, а не Хаттар.
Медленно, стараясь не делать резких движений, я достал свой клинок и протянул его страннику. На какое-то мгновение мне вдруг стало боязно отдавать его в чужие руки, ведь я никогда этого не делал прежде. Лишь однажды позволил его взять у себя своему учителю фехтования. Тот оценил его по достоинству и сказал, что оружие из тех, которое само выбирает себе хозяина.
Вопреки моим ожиданиям бродяга Син отнесся к оружию с неменьшим почтением.
– О! Какой славный клинок! Однажды мне уже приходилось держать похожий в руках.
– Клинок и вправду достоин похвалы, но сейчас меня интересует, что написано на лезвии.
– Это не руны Ур-Гачи. Хотя на первый взгляд и похожи. Знаю! – воскликнул мой гость. – Это знаки тринадцати лун, их значения.
– Календарь?
– Нет. Все сложней. Здесь очень тесная связь с движением луны по небу в течение года. Как словесная загадка. На рукоятке окончание в виде звезды с тринадцатью концами. И один больше других, не намного, но заметно.
– Что бы это могло значить? По-твоему?
