Вдруг корабль резко повернул влево, парус захлопал на ветру.
– Ты что делаешь? – подбежал я к Григорию.
– Здесь недалеко островки есть, туда надо, если судно военное, да о двух мачтах, стало быть, осадка большая, поостережется близко подходить – на мель может сесть, а мы меж островов покрутимся – глядишь, и сорвемся с крючка.
Ну что ж, купцу виднее, плавал здесь часто, должен знать особенности – отмели, течения, острова. Я с беспокойством обернулся – судно еще более приблизилось и, хотя было далеко, уже можно было понять, что оно военное. Теперь все решало время: или они нас догонят и потопят, или мы успеем дойти до островов. После нашего поворота преследователи повторили наш маневр – стало быть, эти по нашу душу.
На шхуне Григория стояли все паруса, ветер был попутный, но все равно мы двигались слишком медленно, чтобы сохранить дистанцию. По моим прикидкам, часа через два-три нас догонят. Вдали, несколько правее курса показалась земля, все-таки хоть и пьян был Григорий, ошибся самую малость. Я начал с Федором и Онуфрием по очереди будить матросов: мы лили на них забортную холодную воду, выкручивали уши, пытались поставить на ноги. Наши попытки привели к небольшому успеху – еще два зомби бродили по палубе. А ведь когда мы подойдем к островам, придется маневрировать, а то и идти под веслами, нужна команда. Но выбирать не приходилось, кажется, Григорий и сам каялся, что напоил на радостях команду. Я видел, какие опасливые взгляды он бросал через плечо, стоя у штурвала. Преследующее судно медленно, но неуклонно приближалось, до него оставалось мили три-четыре. Ветер неожиданно стих, паруса бессильно повисли, до островов было всего каких-то триста-четыреста метров.
Купец заметался по корме, ища выход. Преследователь тоже встал, затем медленно повернулся к нам боком. Судно было небольшим, о двух мачтах, по борту в один ряд шли орудийные порты, я насчитал их двенадцать, вот они открылись, две пушки выстрелили, корабль окутался дымом. Расстояние было слишком велико, я спокойно стоял у борта и смотрел. Ядра со звучным шлепком упали с недолетом примерно триста метров. Или капитан слишком зол на нас, или решил продемонстрировать силу и решимость.
Часа два мы стояли неподвижно – ветра не было, а чтобы двигаться под веслами, людей недостаточно. Судно же противника – по-моему, это была бригантина, но я в этом слабо разбирался – вообще не было приспособлено к движению под веслами.
На бригантине стало заметно какое-то шевеление, и мы увидели, как спускают две шлюпки, в которые по трапам устремились вооруженные матросы. Видимо, решили – поскольку судно наше небольшое и торговое, людей на нем мало, вооружения наверняка нет – захватить его абордажем со шлюпок.
Шлюпки отвалили от бригантины и направились в нашу сторону. На корме бригантины проблескивало стеклышко – вероятно, капитан осматривал предстоящее поле боя в подзорную трубу. Я подошел к Григорию.
– Кто у вас в команде канонир?
Григорий лишь махнул рукой.
– Пьяные они все, толку не будет.
Подошел к Федору с Онуфрием.
– Ребята, кто-нибудь с пушкой обращаться умеет?
– Видели, а сами не пробовали.
Опять придется все делать самому! Взяв с собой обоих, я повел их к носовой пушечке.
– Сейчас я выстрелю. Как буду заряжать, смотрите внимательно. Один будет у носового орудия, другой у кормового. Ваше дело заряжать, стрелять я буду сам, тут навык нужен.
Оба согласно закивали. Подождав, когда шлюпки подойдут поближе, я прицелился, поднес к затравочному отверстию фитиль. Ба-бах! Пушка окуталась дымом. Недолет! Я медленно, показывая пример моим сотоварищам, прочистил ствол, насыпал пороха, забил пыж, затолкал ядро.
– Все ли понятно?
Оба согласно закивали. Я поправил прицел, бросил Онуфрию:
– Зажигай!
Снова грянул выстрел. Почти хорошо, ядро упало рядом со шлюпкой, здорово ее качнув. Мы с Федором бросились к кормовой пушке. Навожу, выстрел!
Пока Федор начал перезаряжать, я поспешил на нос. Онуфрий уже зарядил орудие и ждал меня. Я взглянул на цель. На месте была только одна шлюпка, от второй остались только щепки и плавали крупные обломки, рядом в воде барахтались матросы.
После выстрела, окутанный пороховым дымом, я не посмотрел на результат попадания, поскольку побежал на нос. Вторая шлюпка подбирала матросов, медленно кружась на месте гибели первой шлюпки. Это хорошо – в стоячую или медленно движущуюся цель попасть легче.
Я старательно навел пушечку, поджег порох в запальном отверстии. Выстрел! Онуфрий бросился заряжать, а я задержался, чтобы оценить точность попадания. Ядро ударило в нос шлюпки, оторвав несколько досок. По-моему, им теперь будет не до нас.
Точно! Шлюпка развернулась и, бросив барахтающихся в воде товарищей, рванула к судну. Ход ее был тяжел – видимо, в шлюпку поступала вода. Не доплыв до бригантины метров сто, она накренилась и медленно перевернулась, рядом были видны матросы, которые плыли к судну. Так, отлично! Мы не потеряли ни одного человека, тогда как противник лишился двух шлюпок и около десятка членов команды.
Выглянуло солнце, ярко заблестела вода. Купец схватил в руки астролябию, пытаясь определить наше местоположение.
– Да, далековато еще до родных берегов, – пробормотал он.
На палубе начали шевелиться матросы – видно, грохот пушек все-таки заставил их пробудиться.
Мы простояли еще около часа, когда я увидел, что с бригантины спускают еще две шлюпки. Неужели капитан такой дуболом и снова пошлет шлюпки на наш захват?
Но зря я так подумал о капитане – обе шлюпки встали впереди бригантины, завели буксирные концы и стали грести. Бригантина медленно двинулась в нашу сторону. Чертов швед, я разгадал его замысел! Стоит подтащить бригантину к нам поближе метров на двести, как более мощные орудия шведов спокойно нас расстреляют, пустив ко дну, а мы ничего не сможем противопоставить – мал калибр наших пушечек, дальнобойность не та.
Я побежал к Григорию, хотел пояснить опасность ситуации, но тот меня оборвал:
– Сам уже понял!
Посовещавшись с Григорием, решили бить врага его же оружием. Спустили одну из двух имеющихся у нас шлюпок, куда сели те, кто мог грести, взяв судно на буксир, стали тянуть его к островам.
Людей на шлюпке набралось всего восемь человек, но и противнику не легче – их судно значительно больше и тяжелее, матросы быстро выдохнутся.
Пот тек с нас ручьями, похмелье быстро оставляло тяжело работающих матросов. Грести в полную силу на шлюпке, буксируя шхуну, – нелегкая работа. Мы медленно приближались к проливу между двух островов, намереваясь встать именно там, чтобы оставить за собой свободу маневра.
Фу, наконец-то дотянули! Я оглянулся назад – бригантина медленно тащилась за нами, сильно отстав. Теперь надо было подождать, с какой стороны острова покажется их судно.
Вода у островов была мутная, купец бросил за борт грузило с веревкой, на которой узлами были отмечены сажени. Вытащив, довольно ухмыльнулся:
– Под днищем у нас всего сажень, здесь бригантина уже вряд ли пройдет. Скорее всего, встанет перед островами, станет палить из пушек, а наше дело – шлюпкой утащить шхуну в сторону, прикрываясь островом‚ как щитом.
Вот в проливе показались шлюпки, буксирующие за собой бригантину. С носа судна свесился матрос, промерял глубину, вот он дал отмашку, на шлюпках перестали грести, гребцы в изнеможении побросали весла. Были видны их мокрые от пота голые спины. С бригантины прокричали, шлюпки пошли к корме. Так, сообразил я, сейчас будут разворачивать бригантину боком, чтобы открыть огонь.
– Григорий! Уводить за остров шхуну надо быстрее!
Но тот уже распоряжался. Гребцы, немного отдохнувшие во время остановки, налегли на весла‚ и мы отошли метров на двести, вплотную прижавшись к острову, килем почти касаясь дна. Громыхнули пушки
