Пойми это! Иди! Иди! Пока этот вундеркинд не сообщил в ЧК обо мне, а заодно и о тебе. Или ты за это время продался красным?
– Виктор! – Икар резко повернулся к брату. – Уйдем отсюда. Уйдем куда-нибудь подальше.
– Я не дезертир. Я связан словом. Мы еще зальем Питер кровью. Оружие есть, люди тоже… – Он оборвал свою речь на полуслове и вдруг схватил брата за плечи и с силой потряс его. – Иди! Быстро!
Он буквально вытолкал брата за дверь. Очутившись на крыльце, Икар, прищурясь, посмотрел на солнце и, вдруг вспомнив, что в руке у него револьвер, проворно сунул его в карман куртки.
Яшечкин шел по городу. Мимо дворцов, над которыми развевались уже успевшие выгореть и выцвести красные флаги. Мимо львов, каменных и бронзовых, добродушно смотревших на солдата и не боявшихся его винтовки. Он шел по мостам, ровным и горбатым. Звенел подковками по круглым пористым булыжникам и каменным плитам тротуаров. Винтовка с непривычки оттягивала ему плечо. И боец думал о том, что скоро расстанется с ней и, наверное, будет скучать по этой надежной тяжести.
В руке у него была зажата Котина записка со стихотворением, которую Яшечкин намеревался хранить долго-долго, чтобы, когда выучится грамоте, прочесть самому. Это очень здорово – обходиться без «красного платочка», водить по бумаге пальцем и читать. Тогда и без ружья будешь чувствовать себя человеком.
У какого-то низкого окошка боец остановился и поглядел на свое отражение, провел ладонью по подбородку: «Надо бы побриться, а то зарос, как домовой». И снова его подковки зазвенели по каменным плитам. Им бы звенеть чуть почаще, ему бы прибавить шагу. Но боец разнежился на весеннем солнышке.
…Котя наклонился над газоном, где множеством зеленых точек проклюнулась трава, и увидел подснежник. Мальчик обрадовался этому хрупкому голубовато-белому цветку. Хотел сорвать его, да пожалел. «Надо будет завтра перед спектаклем привести сюда маму и показать ей подснежник».
И тут появился Икар. Котя выпрямился, вопросительно посмотрел на приятеля.
– Ну конечно же, нет никаких привидений. Никакого оружия! – стараясь казаться веселым, проговорил Икар.
Но Котя покачал головой:
– Там был человек. Я точно видел. И оружие видел. Много.
– Откуда может быть оружие? Ведь Юденича разбили. Война кончилась.
– На днях белые убили комиссара. На улице, из-за угла, – сказал мальчик. – Значит, война не кончилась. Может быть, этот человек и убил.
– Котя! Я прошу вас. Забудьте обо всем, что вам… привиделось.
– Я должен пойти рассказать. Это наверняка белый.
Икар был расстроен. Он не знал, что делать, как сломить упорство этого удивительного мальчика. Карман куртки неприятно оттягивал револьвер.
– Зачем это придумали – красные, белые… – пробормотал он.
– Чтобы отличить друзей от врагов, – ответил Котя.
– Разве у вас есть враги?… Котя, вы должны мне дать слово. Поклясться, что никому не расскажете про это… привидение.
Котя покачал головой.
– Ради нашей дружбы!
– Ради дружбы делают только честные дела, – ответил мальчик и собрался уходить.
Но Икар не отпускал его, он все хотел вырвать у мальчика клятву. Он хотел спасти своего маленького дружка. И так он уже столько раз обманывал его. Ему хотелось вынуть из кармана револьвер и забросить его в Фонтанку. Пусть идет ко дну.
Но он не мог этого сделать. Он был связан с братом. С его злобой и беспощадностью.
– Котя, я прошу вас! Котя!
И вдруг послышался слабый треск, доска в заборе отошла в сторону и перед Котей и Икаром возник худой человек с серым лицом и ввалившимися глазами. Он шел прихрамывая, прямо на них. В руке у него был зажат револьвер.
Икар невольно заслонил собою Котю.
– Отойди! – скомандовал Виктор, поднимая руку с оружием.
Тогда Икар повернулся к Коте.
– Котя, я прошу вас, поклянитесь мне… ему… И все обойдется.
– Отойди! Я дважды не повторяю! Икар отшатнулся в сторону:
– Котя! Котя… прошу!
Котя почувствовал, что сейчас произойдет что-то страшное. Такое, как там, у деревни Панево, когда белый пилот угонял аэроплан.
Если бы рядом был Яшечкин! В какое-то мгновение мелькнула мысль – убежать! Но он понял, что бежать некуда. Он окружен врагами. И тогда он поглубже вздохнул и посмотрел в лицо озлобленному хромому человеку. Он хотел увидеть его глаза, но увидел только один глаз. Маленький, черный, железный.
Грохочущее пламя обожгло грудь, сердце, лицо. Деревья покачнулись и стали проваливаться в темную бездну. И весь мир, с весенним солнцем, с запахом земли, с невской свежестью, опрокинулся и растворился
