Что сейчас он стелется под ноги – так это от страха за свою шкуру. Формально на Романе никакой вины нет. Где-то кто-то сдал его кому-то за хорошие деньги. Такое иногда случается в работе спецагента, и вина, как правило, лежит на тех, кому он подчиняется. Поэтому Роман мог с чистой совестью послать Слепцова подальше, сквитавшись с ним тем самым за многие обиды.
Но мелочность была несвойственна натуре Романа Евгеньевича, да и бить лежачего не хотелось. Поэтому он пожал на прощание руку Слепцова, еще раз заверил его, что сделает все возможное, и удалился с приятным чувством превосходства.
– Ну, добился своего? – усмехнулся Дубинин.
– Ты о чем?
– Поставил начальство на колени?
– Ну что ты. Всего лишь узнал имя и отчество.
– Что узнал еще?
– Так, всякое разное…
Роман сел, закинув нога на ногу. При создавшемся положении он имел право на некоторые вольности.
И попробуй хоть слово скажи.
Дубинин скептически посмотрел, но слово не сказал. Спросил только:
– Кого-нибудь подозреваешь?
– А как же, – отозвался Роман. – Человек сто, не меньше.
– Сто не пойдет, – серьезно заметил Дубинин.
– Да знаю, – с досадой отмахнулся Роман.
– Морозов.
– А?
– Ты хоть понимаешь, что произошло?
– Понимаю.
– Ну, так чего ты расселся?
– А что?
– Иди и работай.
– Иду, – сказал Роман, поднимаясь. – А премия за эту работу будет?
– Будет, – кивнул Дубинин. – Избавление от ареста и допроса с пристрастием.
– Это за что это меня допрашивать? – возмутился Роман.
– Вот и подумай заодно за что. Все, свободен.
Если бы не последние слова Дубинина, Роман вышел бы из Управления козырем. А так призадумался. Как бы оно того, прав не оказался подполковник. Если запахнет жареным, за него могут приняться как за одного из подозреваемых. В чем – не важно, выяснится позже. Во время допроса. А что такое допрос в Аквариуме – это не дай бог кому узнать. Душу вытряхнут точно, и хорошо, если дело не дойдет до физического воздействия. С них станется. Там работают такие виртуозы, что палачи Средневековья – мальчики по сравнению с ними.
Роман даже слегка вспотел от таких мыслей. Вот же гадский Дубинин, нашел нужные слова. Роману уже хотелось засесть за стол и перебрать по косточкам всю свою жизнь, чтобы вычислить заказчика и тем самым снять подозрения с себя, с отдела и со всего Управления. Может, он сам как-то назвал свой московский адрес во время очередного задания? Пытали его не раз, и пытали жестоко, а в беспамятстве чего не скажешь?
Все же он решил, что на сегодня с него работы хватит. И бок ныл, и голова туманилась, и вообще, хотелось отвлечься.
Ужин в ресторане, вопреки ожиданию, не порадовал и не отвлек. Роман все никак не мог успокоиться, из головы не шел разговор с Дубининым.
Проанализировав ситуацию, Роман решил, что до допросов с пристрастием дело не дойдет. Надо быть полным идиотом, чтобы, заметая следы, организовать покушение на себя со столь экзотическими, на потеху всему Управлению, последствиями.
Настораживало другое. А именно: инцидент действительно архинеприятный. Ну, ладно, на сей раз обошлось. Но где гарантия, что нападение не повторится? Некто заинтересован в гибели капитана Морозова настолько, что не поскупился на оплату услуг заграничного профессионала – а это уже серьезно. Кто поручится, что, узнав о провале операции, этот «некто» не пришлет следующего исполнителя, а за ним другого, третьего, и так до тех пор, пока его заказ не будет удовлетворен? Никто. А значит, отныне Роману суждено жить под дамокловым мечом покушения на протяжении неопределенного периода времени, возможно, до конца своих дней.
Осознав все это, Роман невольно передернул плечами. Хорошенькое дельце! Живи и бойся. Ладно на выезде, там это состояние – рабочее, нормальное и, что самое главное, четко регламентированное по времени. Отбыл свое, отбоялся, и все, домой, отдыхать и расслабляться. А при таком раскладе не расслабишься, не-ет. Того и гляди, скоро начнут палить из-за каждого угла. Узнав о гибели Шпильмана, заказчик может послать для верности сразу нескольких наемников. И от всех не отобьешься, даже голышом. Разве что затереться в какую-нибудь тьмутаракань и сидеть там, пока коллеги не раскопают каких-либо данных о заказчике? Но так просидеть можно долго, если не сказать, вечно. Главный свидетель погиб, и это автоматически ставило следствие в тупик. Ну, есть там кое-что из прошлого Шпильмана-Рейке-Клюфта, но это все – труха, в которой вряд ли обнаружится что-нибудь стоящее.
Получалось, что Роман сам кровно заинтересован в том, чтобы поскорее определить заказчика. Только так он сможет обезопасить себя от последующих нападений и наладить прежнее течение своей внеслужебной жизни. Которой он весьма дорожил, надо сказать.
Но – попробуй определи. Людей, которым Роман успел насолить за время своей службы, было столько, что у него муравьями начинали разбегаться мозги, стоило ему взяться за отбор возможных кандидатов на заказчика.
Чтобы сосредоточиться и приступить к более-менее систематической работе, нужно было уединиться, отключиться от внешнего мира и погрузиться с головой в воспоминания. Возможно, что-то в каком-то эпизоде и натолкнет на правильную мысль. Но сосредоточиться Роману пока было трудно. И атмосфера ресторана к тому не располагала, и напряженный вид Светланы, подымающей на него глаза с выражением некоторой робости и ожидания.
Ожидала Светлана, понятное дело, объяснений. Тот тарарам, который устроил Роман в ее тихом учреждении, труп и наплыв людей в форме оставили неизгладимый след в ее сознании. Кем был до сегодняшнего дня Роман? Одним из клиентов, вежливым, обходительным бизнесменом, интересным мужчиной, с которым приятно провести вечер-другой. А тут оказалось, что это какой-то тайный агент, сорвиголова, который живет по своим законам и имеет очень серьезных врагов во внешнем мире. Света, конечно, видела шрамы у него на теле, но не придавала им особого значения. К тому же она была нелюбопытна – в рамках профессии, разумеется.
Но теперь, когда ее профессия осталась в стороне, она просто сгорала от любопытства. Худшее осталось позади, и теперь ей хотелось знать, откуда все же эти шрамы и какую секретную организацию представляет ее хмурый визави.
Огорчать Свету Роман не имел ни малейшего желания, к тому же ей хватило дневных неприятностей. Он видел, что она насторожена и ждет от него неких шагов, способных сгладить наметившиеся между ними и вполне понятные шероховатости.
Женщины обожают таинственность, но терпеть не могут неясность. Особенно в отношениях. Возможно, Света подозревала, что он как-то использует ее в своих целях. Следовало объясниться. Но заводить разговор в ресторане Роману не хотелось. К тому же сказывалась некоторая усталость.
Он посмотрел на Светлану. Она опустила голову и равнодушно водила пальчиком по краю бокала с белым вином. На танцующие пары она за весь вечер и глазом не повела, хотя обожала танцы и всяческие шумные развлечения.
– Светик, что ты скажешь на то, чтобы покончить с ужином и поехать ко мне? – спросил Роман, улыбаясь как можно мягче.
– Скажу, что и сама подумала о том же, – отозвалась Света. – Время не раннее, сегодня нам обоим
