Однако Гембицкий справедливо рассудил, что никакое колдовство, если оно и намечалось, раньше полуночи вершить не будут, а посему коротать лишние три-четыре часа на кладбище или неподалеку не имеет никакого смысла.
Подведя итог, его преосвященство сначала спокойно поужинал, потом провел некоторое время в молитвах и благочестивых размышлениях и только после начал собираться в путь.
Надо сказать, что предшествующие выходу размышления епископа были не только благочестивыми, но и весьма практичными. Прихватив с собой двух монахов покрепче, Гембицкий двинулся прямиком к лагерю князя Лентовского, дабы попросить у последнего гайдуков для сопровождения. А заодно и найти проводника, который довел бы их до кладбища – блуждать в темноте наугад епископ никак не собирался.
Первым нашелся проводник, нашелся сам собой и совершенно случайно. Впрочем, он был настолько пьян, что у епископа просто язык не повернулся сказать, будто проводника «сам бог послал».
Нетвердо державшийся на ногах пастух, шумно выпавший из дверей предпоследней в селе избы, едва не налетел на одного из монахов и остановился, пошатываясь.
– Ты местный? – строго поинтересовался епископ, брезгливо воротя нос от винного духа, которым разило от пастуха за несколько шагов.
– Не-а, – мотнул головой тот. – Из Замокриц я. К куму в гости пришел. А тут и Божий Суд, и поминки – так мы с кумом…
– Где здесь кладбище, знаешь? – оборвал пастуха Гембицкий, поняв, что выпивоха может болтать еще долго.
– А кто ж этого не знает? – удивлению гураля не было предела. – Все знают, и живые, и мертвые! Вон там, за холмом, а потом…
– Проводишь? – снова перебил его епископ, которому эти «и живые, и мертвые» не слишком пришлись по душе.
– Ночью? На кладбище?.. – замялся выпивоха и даже начал немного трезветь.
Почувствовав его неуверенность, Гембицкий покровительственно улыбнулся.
– Уж не испугался ли ты, сын мой? Нечисти опасаешься? Видать, кладбище у вас недоброе?
– Кладбище как кладбище, – обиделся гураль. – Все как у людей. А порядочные люди ночью дома сидят и сливянку потягивают! Вона с тобой народу сколько (похоже, в глазах у пастуха троилось), и без меня доведут!
– Да ты хоть знаешь, кто перед тобой? – осведомился один из монахов.
– Кто? – тут же заинтересовался пастух. – Матерь Божья?!
– Его преосвященство епископ Гембицкий! – торжественно произнес монах. – Так что не мели языком и веди, куда приказывают!
– Ну, если и вправду его преосвященство, тогда конечно, – без особой охоты согласился гураль. – Проведу. Только зачем вам туда, ваше преосвященство? Пошли лучше тяпнем по стаканчику во славу Господа! У кума моего…
– Это уж моя забота – зачем, – осадил пастуха епископ. – А твое дело вести и помалкивать, разговорчивый сын мой.
– Угу, – обреченно кивнул пьяница, но тут ему в голову пришла новая и, очевидно, весьма удачная, на его взгляд, мысль.
– Я-то, конечно, проведу, да только в глотке у меня пересохло, ваше преосвященство. Вот монастырское винцо, говорят… всем винам вино! Неплохо бы попробовать! А там – хоть на кладбище, хоть сразу на тот свет! В хорошей компании не боязно…
– Грешно увлекаться хмельным зельем, сын мой, – строго начал епископ. – Да и не собьешься ли ты с дороги? Сам понимаешь: вино глумливо, сикера буйна, и человек во хмелю скоту подобен!
– Скоту?! – искренне изумился гураль. – Да мы с кумом… ишь, скажет тоже – скоту! Не пойду я никуда! Прямо здесь спать стану!
Торг продолжался еще некоторое время, пока наконец упрямому пастуху не была выдана одна из предусмотрительно захваченных с собой бутылей – монах – возница как чувствовал, что вино им понадобится.
После чего все четверо направились к лагерю князя Лентовского.
Время близилось к полуночи, но в лагере все еще горели костры, и возле одного из них епископ различил знакомую неподвижную фигуру князя. Лентовский сидел, задумавшись, обхватив руками острые колени и завернувшись в шерстяную накидку.
– Добрый вечер, ваше преосвященство, – проговорил князь, не поднимая головы, но безошибочно определив, кто подошел к костру в столь поздний час. – Что, и вам не спится?
– Не спится, сын мой. Долг пастыря не велит мне сегодня спать. А потому явился я к тебе со смиренной просьбой – не выделишь ли двух-трех верных людей мне в сопровождение?
– Куда ж это вы собрались посреди ночи, святой отец? – удивленно приподнял бровь Лентовский. – И кто может угрожать вам, если вы просите сопровождающих? Разумеется, я не против, но…
– Да вот, решил до кладбища пройти, посмотреть, что там творится. Ежели все в порядке – помолюсь за душу покойного да обратно пойду; ну а если… сам понимаешь, сын мой. А провожатых у тебя прошу, поскольку горы эти кишат разбойниками, которые не испытывают должного почтения к смиренным слугам Божьим; однако же ваших озброенных людей, скорее всего, поостерегутся.
– Тут вы правы, ваше преосвященство, – кивнул Лентовский, вставая. – Сейчас я людей кликну. Да и сам с вами пройдусь, а то не спится что-то. Не возражаете?
