последнее преступление?
— Нет.
— Десятилетия. Полицейские подумали, что произошел сбой, и не сразу отреагировали. Но даже будь они были более проворными, вор мог бы проделать все за три минуты, если хорошо знал план дома и точно представлял себе, за чем охотится.
— Джейкоб, над чем работал Гейб, когда погиб?
— Не знаю, имелась ли у меня когда-нибудь такая информация, Алекс.
— Насколько хорошо защищен файл 'Таннер'? Ты уверен, что вор не сможет им воспользоваться?
— Возможно, лет через двадцать. Необходимо, чтобы твой голос произнес секретный код, хранящийся у 'Бримбери и Конна'.
— Вору не составит труда получить запись моего голоса и продублировать его. Нам лучше уведомить адвокатов, чтобы они приняли меры предосторожности.
— Уже сделано, Алекс.
— А если они тоже замешаны?
— У них нет доступа к коду. Они могут только передать его тебе.
— Из чего он состоит?
— Последовательность цифр, которые должны быть произнесены твоим голосом, или точной его копией, за промежуток времени не менее полной минуты. Это предохраняет от скоростной компьютерной атаки. Любая попытка проникновения в обход этих условий вызовет немедленное уничтожение файла.
— Сколько же там цифр?
— Обычно четырнадцать. Я не знаю, сколько использовал Гейб.
Я молча смотрел на огонь. На улице горели желтые шары фонарей, ветер качал деревья, вокруг скиммера постепенно вырастал сугроб.
— Джейкоб, кто такая Лейша Таннер?
— Минуточку.
Свет в комнате померк.
Снаружи с грохотом захлопнулась металлическая дверь.
У окна появилось голографическое изображение женщины в вечернем платье, она отвернулась в сторону, словно ее внимание привлекла метель. В неярком свете камина и натриевой лампы за окном женщина выглядела щемяще красивой. Она казалась погруженной в свои мысли, в ее невидящих глазах отражался заснеженный пейзаж.
— Здесь ей тридцать с небольшим. Снимок сделан, когда она работала преподавателем в Тейярдианском университете на Земле. Он датируется 1215-м годом нашего времени.
Через шесть лет после Сопротивления.
— Боже мой, а я подумал, что это человек, с которым я смогу поговорить.
— О, нет, Алекс. Она давно умерла. Более столетия назад.
— Какое отношение она имеет к проекту Гейба?
— Не знаю.
— А кто-нибудь может это знать?
— Понятия не имею.
Я налил себе ликера, настоящего 'Туманящего голову'.
— Расскажи мне о Таннер. Кем она была?
— Ученая. Преподаватель. Более всего известна своими переводами ашиурского философа Тулисофалы. Они еще пользуются вниманием специалистов, и некоторые авторитеты в этой области считают их каноническими. У нее есть и другие работы, но большинство из них почти забыты. Она работала преподавателем ашиурской философии и литературы в различных университетах сорок стандартных лет. Родилась на Каха Луане в 1179 году. Была замужем. Вероятно, есть ребенок.
— Что еще?
— Она имела удостоверение звездного пилота с правом вождения малых судов. Активный участник движения 'за мир' в годы войны. В документах также указывается, что она — офицер разведки и дипломат Деллаконды.
— Борец за мир и офицер разведки.
— Так говорится в документах. Мне это тоже непонятно.
Джейкоб повернул изображение. Взгляд женщины скользнул мимо меня. Линия слегка вздернутого подбородка придавала ей вызывающий вид. Слегка приоткрытые губы обнажали ровный ряд белых зубов (но это не было улыбкой), лоб скрывали густые рыжие волосы.
— А во время войны она была на 'Корсариусе'?
Пауза.
— В общих файлах недостаточно сведений, Алекс. Но не думаю. Скорее, она была связана с 'Меркуриелем', флагманом деллакондцев.
— Я думал, флагманом был 'Корсариус'.
— Нет. 'Корсариус' был только фрегатом. Обычно Сим сражался именно на нем, но судно не вполне подходило для размещения штаба. В этих целях деллакондцы использовали два разных корабля. 'Меркуриель' был подарен им в разгар войны мятежниками Токсикона. Его специально оборудовали для командования и управления, и он носил имя токсиконского добровольца, погибшего в Щели.
— Еще что-нибудь о ней известно?
— Могу назвать ее звание, дату отставки и тому подобное.
— И все?
— Возможно, есть еще кое-что интересное.
— Что именно?
— Минуточку. Как ты понимаешь, пока мы беседуем, я одновременно просматриваю записи.
— Хорошо.
— Но ты должен понять, что эта женщина — довольно загадочная личность, и о ней известно очень мало.
— Ладно. К чему ты клонишь?
— По-видимому, она вернулась с войны в состоянии глубокой депрессии.
— В этом нет ничего необычного.
— Конечно. Я бы и сам так ответил. Но она очень долго не могла оправиться. Фактически, много лет. Имеется упоминание, что Таннер в 1208 году посетила Маурину Сим, то есть через год после смерти Сима на Ригеле. Нигде не говорится, о чем они беседовали. Странно еще и то, что эта Таннер имела обыкновение на длительное время исчезать из поля зрения. Однажды почти на два года. Никто не знает, почему. Это продолжалось до 1217 года, после чего сообщения о необычных поступках Таннер прекратились. Хотя это не означает, что таковых не было.
На первый вечер с меня было достаточно. Я перекусил и выбрал комнату на третьем этаже. Спальня Гейба находилась рядом, в передней части дома. Я зашел туда, скорее, из любопытства, но под предлогом, что мне нужна удобная подушка.
На стенах висели фотографии: большинство было сделано на раскопках, несколько моих детских снимков. И еще портрет той женщины, которую Гейб когда-то любил. Ее звали Рией, она погибла в аварии за двадцать лет до того, как я поселился в этом доме. Я позабыл о ней во время своего долгого отсутствия, но она все еще занимала почетное место на столике между двумя изысканными вазами, вероятно, средне- европейского происхождения. Минуту я внимательно смотрел на нее, чего не делал с тех пор, как стал взрослым человеком. Рия выглядела почти по-мальчишески: стройное тело, каштановые волосы коротко подстрижены, сидит, обхватив руками колени; ее поза позволяла предположить в ней ничем не подавляемую жизнерадостность, но в ее взгляде крылось нечто, заставившее меня долго вглядываться в ее лицо. Насколько мне известно, Гейб никогда не был духовно связан ни с какой другой женщиной.
На столике сбоку лежал сборник стихов Уолдорфа Кэндлза 'Слухи Земли', и хотя я никогда не слышал об этой книге, мне была известна репутация Кэндлза. Он принадлежал к тем поэтам, которых никто не
