Порнушка окупала большинство из них. И порно-сериалы. Она писала «Жизнь Медового пирожка» для журнала «Хим» - жутко популярного среди мужчин.
Пока Леонард говорил ей о Даффи и его хоккейной команде, Джейн взяла ручку и написала на розовом стикере: «Купить книги по хоккею». Затем оторвала записку от блока, перевернула страницу и прилепила в свой ежедневник под несколькими другими листочками бумаги.
- …и ты должна запомнить, что имеешь дела с хоккеистами. Ты знаешь, они могут быть чертовски суеверными. Если «Чинуки» начнут проигрывать, они обвинят тебя и отправят домой.
Великолепно. Ее работа была в руках суеверных качков. Она оторвала старую записку, помеченную «срок сдачи Ханни», от ежедневника и выбросила ее в мусорную корзину.
После еще нескольких минут беседы Джейн положила трубку и взялась за свой кофе. Как большинство жителей Сиэтла, она не могла не знать хоккеистов по именам, а некоторых и в лицо. Сезон был длинным, и хоккей упоминался на «Кинг-5 Ньюс» почти каждую ночь, но на самом деле она встречала лишь одного из «Чинуков» – купленного вратаря, о котором упоминал Леонард, Люка Мартино?.
Ее представили мужчине с тридцатитрехмиллионным контрактом на вечеринке в пресс-клубе, сразу после его сделки с «Чинуками» прошлым летом. Он стоял в середине комнаты, пышущий здоровьем и прекрасно сложенный, как особа королевских кровей среди своих смиренных подданных. Учитывая легендарную репутацию Люка на льду и вне его, он оказался ниже, чем представляла Джейн. Около ста восьмидесяти сантиметров, но состоял из одних мышц. Его темно-русые волосы закрывали уши и падали на воротник рубашки, немного растрепанные ветром и кое-как приведенные в порядок пальцами.
На левой скуле у него белел маленький шрам, и еще один был на подбородке. Но они ни в коей мере не уменьшали того ошеломляющего впечатления, которое он производил. На самом деле, они заставляли его казаться таким плохим, что в комнате не осталось ни единой женщины, которая не спрашивала себя, насколько 'плох' может быть этот парень.
Между отворотами темного пиджака виднелся шелковый красный галстук. Золотой «Ролекс» обвивал его запястье, к его боку как присоска прицепилась блондинка с пышными формами.
Этот мужчина определенно любил аксессуары.
Джейн и голкипер обменялись приветствиями и рукопожатием. Его голубые глаза едва скользнули по ней, прежде чем он с блондинкой двинулся дальше. Меньше чем за секунду Джейн обнаружила себя отвергнутой и брошенной. Но она должна была бы уже привыкнуть. Мужчины, подобные Люку, обычно не обращали внимания на женщин, похожих на Джейн: чуть выше ста пятидесяти трех сантиметров, с темно- каштановыми волосами, зелеными глазами и первым размером груди. Они не слонялись поблизости, чтобы послушать, не скажет ли она чего-нибудь интересное.
Если другие игроки «Чинуков» отвергнут ее также быстро, как Люк Мартино?, она будет злиться несколько месяцев, но путешествие с командой было слишком хорошей возможностью, чтобы упустить ее. Джейн писала бы статьи о спорте с женской точки зрения. Она бы, как и ожидалось, описывала наиболее яркие моменты игры, но уделила бы больше внимания тому, что происходит в раздевалке. Не размеру члена или сексуальным предпочтениям, это ее не заботило. Она хотела узнать, встречались ли женщины с дискриминацией в двадцать первом веке.
Джейн вернулась в кресло перед своим лэптопом и снова принялась за работу над очередной частью «Медового пирожка», которая должна была быть у редактора завтра и появиться в журнале в феврале. Хотя большинство мужчин считали ее колонку «Одинокая девчонка» чепухой и не очень-то ее читали, но те же самые мужчины с обожанием читали сериал о «Медовом пирожке». Никто, кроме Эдди Голдмена, редактора журнала, и Каролины Мэйсон, ее лучшей подруги с третьего класса, не знал, что Джейн писала эти выгодные ежемесячные рассказы. И она хотела, чтобы все так и оставалось.
Ханни была альтер-эго Джейн. Эффектная. Раскованная. Мечта каждого мужчины. Гедонистка, которая оставляла мужчин в жаркой коме по всему Сиэтлу. Заманивая в свои сети, а затем делая из них секс-игрушки, способные только молить о большем. У Ханни имелся огромный фан-клуб, а также полдюжины фанатских сайтов в Интернете, посвященных ей. Некоторые из них были печальными, другие смешными. На одном из сайтов предполагали, что автор «Медового пирожка» на самом деле мужчина.
Джейн больше всего нравились такие слухи. Улыбка коснулась ее губ, когда она прочитала последнюю строчку того, что написала до звонка Леонарда. Затем вернулась к своей работе: заставлять мужчин умолять.
ГЛАВА 1
Отбрили: посвящение новичков
В раздевалке со всех сторон неслись насмешливые замечания, пока Люк «Счастливчик» Мартино? натягивал бандаж и застегивал свое снаряжение.
Большинство его товарищей по команде стояли рядом с Даниэлем Холстромом, новичком из Швеции, предлагая ему выбрать способ посвящения. Тот мог или позволить парням выбрить на своей голове ирокез, или вывести всю команду на ужин. Поскольку ужины обходились новичкам в десять-двенадцать тысяч долларов, Люк полагал, что молодой нападающий в итоге на какое-то время станет похожим на панка.
Взгляд огромных голубых глаз Даниэля метался по раздевалке в поисках признаков того, что парни шутят. Ни одного признака обнаружено не было. Они все когда-то были новичками, и каждый из них прошел через какой-то своеобразный обряд. В первый сезон Люка шнурки от его коньков исчезали при каждом удобном случае, а простыни в его номерах в отеле чаще всего оказывались намного короче матраса.
Люк взял свою клюшку и направился в проход, миновав нескольких парней, работающих паяльными лампами над крюками клюшек. Ближе к передней части прохода стояли тренер Ларри Найстром и главный менеджер Кларк Гамаче. Они разговаривали с маленькой женщиной, одетой в черное с ног до головы. Оба мужчины скрестили руки на груди, и, нахмурившись, смотрели на женщину, пока та что-то говорила им. Ее темные волосы были забраны назад и закреплены одной из тех заколок для волос, подобные которым носила его сестра. Не почувствовав ничего, кроме легкого любопытства, Люк не обратил на них внимания и полностью позабыл о женщине, когда вышел на лед для тренировки. Как и ожидалось, Счастливчик услышал резкое ш-ш-ш-ш, поскольку потратил целый час, натачивая лезвия коньков. Сквозь маску холодный воздух коснулся его лица и наполнил легкие, когда Люк проехал несколько кругов для разогрева.
Как и все вратари, он был членом команды и все-таки выделялся из нее из-за особого характера своей работы. Для людей, подобных Люку, не существовало прикрытия. Когда он позволял шайбе попасть в ворота, огни вспыхивали как большой неоновый знак, сигнализирующий о том, что вратарь облажался, и требовалось что-то большее, чем жесткая решимость и сила воли, чтобы игру за игрой встречаться лицом к лицу со стойками. Нужен был бойцовский характер и огромная самонадеяность, чтобы быть уверенным в своей непобедимости.
Тренер голкиперов Дон Боклер вытолкал корзину с шайбами на лед, пока Люк исполнял небольшой ритуал, который совершал последние одиннадцать лет, будь это ночь игры или тренировка. Он объехал ворота три раза по часовой стрелке, затем еще раз против часовой. Занял свое место между стойками и ударил клюшкой по столбам слева и справа. Затем перекрестился как священник и остановил взгляд на Доне, который стоял на синей линии. Следующие тридцать минут тренер катался вокруг него, стреляя как снайпер во все семь незащищенных мест ворот и выполняя удары с точки.
В тридцать два года Люк чувствовал себя отлично. Он хорошо играл и находился в прекрасной физической форме. Сейчас травмы почти не беспокоили его, и он не принимал таблеток сильнее, чем «Адвил». Этот сезон был лучшим в его карьере, и перед финальными играми Лиги его тело находилось в превосходном состоянии. Его профессиональная жизнь не могла бы быть лучше.
Очень плохо, что его личная жизнь была полным отстоем.
Тренер вратарей зарядил шайбу к верхней планке, и с громким чпок Люк поймал ее перчаткой. Полфунта вулканизированной резины обожгли его ладонь сквозь толстую набивку. Он упал на лед на колени, когда другая шайба полетела в «гамак» и ударилась о его щиток. Люк почувствовал знакомую острую боль в сухожилиях и связках, но это было не то, с чем он не смог бы справиться. Не то, с чем он бы не справился. И не то, в чем он когда-либо признался бы вслух.
