вызвало у него сильную изжогу. Он автоматически снял трубку после первого звонка:
– Лейтенант Майклс.
– Майклс, это Петрелли.
Только тебя мне и не хватало, подумал Майклс.
– Доброе утро, Дэниэл. Я вижу, вы рано встали и сразу поспешили к телекамерам?
Петрелли был слишком взволнован, чтобы обращать внимание на колкости.
– Включите радио, – рявкнул он, – и настройтесь на «Ньюсток 990». Там сейчас этот мальчишка, Бейли, разговаривает с Дэниз Карпентер. Включите и послушайте. Я перезвоню вам позже.
Глава 4
Уже в самом начале разговора Натан перестал нервничать. С трубкой в руках он мерил шагами комнату. – Разве в нашей стране человек не считается невиновным, пока не доказана его вина? – спросил он.
– А разве в нашей стране не почитается святость человеческой жизни? – спросила Дэниз в ответ. – Тебе не кажется, что убивать нехорошо?
– Конечно, нехорошо. Но дать себя убить – еще хуже. Вы даже не знаете, что там произошло.
– Это ты убил охранника?
От разочарования у Натана повысился голос:
– Да, но…
– Никаких «но», – оборвала его Дэниз. – Этого достаточно. Ты убил охранника. Что тут еще можно сказать? Ты сейчас в бегах, мальчик. Ты представляешь опасность для общества. Я не хочу, чтобы такие, как ты, ходили по улицам. Ты должен находиться под контролем, за решеткой.
– Там нет никаких решеток, только толстые двери. Я имею в виду Центр.
– Не надо уходить от темы, – перебила его Дэниз. – Почему бы тебе прямо сейчас не позвонить в полицию и не сдаться властям?
Натан сел на кровать.
– Я не вернусь туда, – сказал он исключающим возражения тоном. – Если я вернусь, они снова будут меня бить. Или попытаются убить, как Рики. Мне нельзя туда возвращаться!
На некоторое время Дэниз замолчала.
– Если я правильно поняла, – сказала она наконец, – ты говоришь, что охранник пытался тебя убить? И ты убил его из самозащиты?
– Да. Именно. Только их называют не охранниками, а воспитателями. Если назовешь кого-то из них охранником, будут большие неприятности.
– Ну, меньше всего мне бы хотелось неприятностей от воспитателей. – Дэниз с удивлением отметила, что ее тон потеплел. – Расскажи нам, что же на самом деле произошло прошлой ночью.
Натан устроился на трех подушках в изголовье кровати и вытянул ноги.
– Не знаю, с чего начать, – сказал он. – Ну, я скоро понял, что мне никогда не ужиться с остальными ребятами в Центре. Им нравилось бить меня, воровать мои вещи и… в общем, они любили делать мне разные гадости. Я пытался сопротивляться, но они были сильнее.
– Почему ты никому не сказал об этом? – спросила Дэниз. Натан горько усмехнулся:
– Один раз я попробовал – в первый день. Это было ошибкой. Ну да ладно. Короче, там, в ИЦП, есть такое место, где все собираются делать уроки, или поиграть в баскетбол, или просто поболтать. Я сидел там, читал, а потом появился Рики и сказал, чтобы я шел с ним. Я понял, что меня будут наказывать, но не знал за что…
В следующие восемнадцать минут Натан рассказал свою историю миллионам радиослушателей. Он говорил живо, как может говорить только ребенок. Дэниз перебивала Натана всего три раза, для того чтобы уточнить неясности в его рассказе. Остальное время она просто слушала. Когда он закончил, двенадцать рекламных роликов оказались пропущенными, но рекламодатели были не в обиде. Передача вышла потрясающая.
Натан уже давно прочел все стоящие книги из библиотеки ИЦП. В тот день, четвертого июля, он решил перечитать «Апрельское утро» Говарда Фаста.
Зал отдыха был самой оживленной комнатой в Исправительном центре. В нем можно было заниматься чем угодно, разве что спать было нельзя. Две двери вели из зала в хозяйственный блок и в изолятор.
Примерно в семь часов вечера Рики Харрис появился в зале отдыха, подошел к Натану и за ухо вытащил его из кресла.
– Пошли со мной, – сказал он, дыхнув на него перегаром. Он поволок Натана к двери, ведущей к изолятору: – Может быть, просидев здесь ночь, ты поймешь, что не надо рисовать на стенах.
Натан обеими руками держался за его запястье и подпрыгивал, чтобы Рики не оторвал ему ухо.
– Пожалуйста, Рики, отпусти, – умолял он. – Я не сделал ничего плохого. Честное слово!
Рики не отвечал, только сильнее тянул за ухо. У двери они задержались всего на несколько секунд, пока Рики отстегивал от пояса связку ключей. Когда он отпер замок, Натан запаниковал. Изолятор был обычной камерой-одиночкой, предназначенной для временного содержания особо буйных воспитанников. На самом деле это было место для наказания, карцер, где ребенка могли оставить в полной темноте без еды и без одежды. Эту комнату редко использовали, и потому все обитатели Центра ее побаивались. Замок щелкнул, и дверь открылась.
