окончательно потерял рассудок, она пережила много страшного. Человек старого закала по складу ума и манере держаться, приученный к широкому взгляду на историю и людей, Эдриен принимал жизнь с фатализмом, не лишённым юмора. Он не принадлежал к породе реформаторов, и печальное положение любимой женщины не преисполняло его желанием уничтожить узы брака. Он хотел, чтобы она была счастлива, но не знал, как добиться этого при существующих обстоятельствах. Сейчас она по крайней мере обрела покой и могла безбедно существовать за счёт того, кого раздавила судьба. Помимо этого, Эдриену было не чуждо то суеверное почтение, с которым простые натуры относятся к людям, поражённым подобным недугом. До того как болезнь порвала узду здоровья и воспитания, Ферз был вполне приличным человеком, хотя даже безумие едва ли могло оправдать его поведение в последние два года, предшествовавшие полной утрате рассудка. Но сейчас он был, что называется, человек, убитый богом, и его беспомощность обязывала окружающих к предельной щепетильности.
Эдриен отложил в сторону челюсть и взял в руки реставрированный череп питекантропа, загадочного существа из Триниля на Яве, о котором так долго шёл спор, следует ли считать его человекообезьяной или обезьяночеловеком. Какая дистанция между ним и черепом современного англичанина, вон там, на камине! Сколько ни копайся в трудах специалистов, всё равно не найдёшь ответа на вопрос: где же колыбель Homo sapiens, где он развился в человека из тринильца, пилтдаунца, неандертальца или иного, ещё не найденного их собрата? Если Эдриен и питал какую-нибудь страсть, кроме любви к Диане Ферз, то это, несомненно, было пламенное желание отыскать нашу общую прародину. Учёные носятся с мыслью о происхождении человека от неандертальца, но он, Эдриен, чувствует, что здесь чтото не то. Раз дифференциация зашла так далеко даже у этих звероподобных существ, как мог развиться из них столь противоположный им вид? С равным успехом можно предполагать, что благородный олень произошёл от лося. Эдриен подошёл к огромному глобусу, на котором его собственным чётким почерком были нанесены все известные на сегодня места первобытных стоянок с указанием на геологические изменения, эпоху и климат. Где, где искать? Это чисто детективная задача, разрешимая только на французский лад, – интуитивный выбор наиболее подходящего района и затем, для проверки догадки, раскопки на избранном месте. Самая сложная детективная задача на свете! Предгорья Гималаев, Файюм или области, лежащие сейчас на дне морском? Если они действительно затоплены, ничего не удастся установить окончательно. И не слишком ли академична вся проблема? Нет, ибо она неотделима от вопроса о человеке вообще, о подлинной первобытной природе его существа, на которой может и должна строиться социальная философия, – от вопроса, с такой остротой вновь поставленного в наши дни: на самом ли деле человек в основе своей добр и миролюбив, как это позволяет предположить изучение жизни животных и некоторых так называемых диких племён, или он воинствен и хищен, как утверждает мрачный летописец – история? Если будет найдена прародина Homo sapiens, тогда, возможно, выяснятся такие данные, опираясь на которые удастся решить, кто же он – дьявол в образе ангела или ангел в образе дьявола? Для человека такого склада, как Эдриен, эта воскрешённая мысль о прирождённой доброте себе подобных обладала большой притягательной силой, но его критический разум отказывался легко и безоговорочно принять её. Даже кроткие звери и птицы руководствуются инстинктом самосохранения; так же поступал первобытный человек. Когда его мышление усложнилось, область деятельности расширилась, а число соперников умножилось, он, естественно, стал жестоким. Иными словами, жестокость, этот видоизменённый инстинкт самосохранения, воспитана в нём так называемой цивилизацией. Примитивность существования дикаря давала меньше поводов для проявления этого инстинкта в наиболее мрачных формах. Впрочем, это едва ли что-нибудь объясняет. Лучше принять современного человека таким, как он есть, и попытаться подавить в нём склонность творить зло. Не следует чрезмерно полагаться на прирождённую доброту первобытных людей. Ведь ещё вчера Эдриен читал об охоте на слонов в Центральной Африке. Дикари, мужчины и женщины, нанятые белыми охотниками в качестве загонщиков, накидываются на убитых животных, разрывают трупы на части, пожирают мясо сырым, а затем, пара за парой, исчезают в лесу, чтобы завершить оргию. В конце концов, в цивилизации тоже есть кое-что хорошее!
В этот момент сторож доложил:
– К вам профессор Аллорсен, сэр! Хочет посмотреть перуанские черепа.
– Халлорсен! – воскликнул поражённый Эдриен. – А вы не ошиблись.
Джеймс? Я думал, он в Америке.
– Да нет, сэр, фамилия – Аллорсен. Такой высокий джентльмен, выговор как у американца. Вот его карточка.
– Гм… Просите, Джеймс, – распорядился Эдриен и подумал: 'Бедная
Динни! Что я ей скажу?'
В кабинет вошёл очень высокий, очень представительный мужчина лет тридцати восьми. Его гладко выбритое лицо дышало здоровьем, глаза сияли, в тёмных волосах кое-где пробивалась ранняя седина. Он сразу же заговорил:
– Господин хранитель музея?
Эдриен поклонился.
– Послушайте, мы же с вами встречались. Помните, как взбирались вместе на гору?
– Да, – ответил Эдриен.
– Вот и отлично. Я – Халлорсен. Возглавлял боливийскую экспедицию. Мне сказали, что у вас великолепные перуанские черепа. Я захватил с собой несколько боливийских. Хотелось бы сравнить их с вашими перуанцами прямо на месте. Вы же знаете, сколько чуши пишут о черепах люди, никогда не державшие их в руках.
– Совершенно верно, профессор. Я с восторгом взгляну на ваших боливийцев. Кстати, вам, кажется, неизвестна моя фамилия? Вот, прошу.
Эдриен протянул Халлорсену визитную карточку. Тот взял её.
– Ого! Вы не родственник капитану Черруэлу, который точит на меня нож?
– Дядя. Но, знаете, у меня создалось впечатление, что нож точит не он, а вы.
– Видите ли, он подвёл меня.
– А он, насколько я понимаю, считает, что это вы подвели его.
– Поймите, мистер Черруэл…
– Мы, с вашего позволения, произносим нашу фамилию Черрел.
– Черрел? Да, да, теперь вспоминаю. Так вот, господин хранитель, что вы будете делать, если возьмёте
