Удалов усмехнулся.
– Вы-то сами куда, Федор Иванович? – спросила Хельга.
– У меня теперь много дел, – ответил Удалов. – Эти мерзавцы убили всех моих ребят – не прощу.
– Они вас раздавят.
– Вряд ли. Уже через несколько дней поднимется большой скандал, и им с этим скандалом не совладать. Все кандидаты перед выборами пытаются хотя бы на чем-то подцепить друг друга, а тут такой компромат на их главного соперника. Все раскроется, вот увидите. Аникин – уже политический труп.
– Да кто такой Аникин? – нахмурилась Хельга.
Удалов рассмеялся:
– Вы его даже не знаете, я совсем об этом забыл. Читайте газеты, там все расскажут.
Он обнял поочередно Хельгу и Воронцова.
– Будьте осторожны, ребята. Вас еще будут искать.
– Мы спрячемся, – засмеялась Хельга и прижалась к Воронцову.
– Твоя мать, Саша, сейчас у родственников под Рязанью. Для нее ты – пропавший без вести. Но будь осторожен – там тебя будут искать в первую очередь.
– Я знаю, что делать, – сказала Хельга. – Не волнуйтесь за нас.
Удалов прощально улыбнулся и пошел прочь. Он один знал об истинной судьбе нескольких десятков человек, бойцов «Антитеррора», и должен был донести эту правду до измученных горем и неизвестностью матерей.
Хельга обернула свое лицо к Воронцову:
– Но мы-то с тобой не прощаемся? Ведь мы не расстанемся, правда?
– Никогда! – пообещал Воронцов и поцеловал ее.
Солнце уже поднялось совсем высоко. На небе не было ни единого облачка.
– Какой хороший день сегодня будет, – счастливо зажмурилась Хельга.
– Да, – подтвердил Воронцов. – И день, и месяц, и год…
И вся жизнь – тоже. Он твердо это знал.
