Женщина неожиданно засмеялась.
– Что в этом смешного? – обиделся Козлов.
Она оборвала смех и опять покраснела.
– Смешного, конечно, ничего, – призналась она и продолжила в оправдание: – Просто мне показалось, что писать диссертацию о латыни…
Она замялась, не зная, как объяснить, и выглядела смущенной.
– В общем, об этом ведь уже столько написано, – сказала наконец осторожно. – И получается, что тема какая-то…
Опять замолчала, подыскивая слова.
– Из пальца высосана, да? – спросил грубо Козлов. – Только чтобы степень получить?
Женщина замотала головой протестующе.
– Ничего подобного! – сказал Козлов, уже заметно раздражаясь.
Он стал очень вспыльчивым в последнее время. Он замечал это за собой, отчего еще больше раздражался.
– Вас как звать, кстати?
– Вика.
– Меня – Олег. Так вот, Вика, диссертация моя посвящена проблеме взаимосвязи языков, разнесенных во времени. Язык древний и язык сегодняшний – что общего между ними и что изменилось за века.
– А зачем? – проявила осторожный интерес Вика.
– Чтобы экстраполировать это в будущее. Попытаться узнать, каким будет язык через две тысячи, через пять тысяч лет.
Вика кивнула, но ничего не сказала, хотя ей опять захотелось спросить: зачем? Козлов это заметил и помрачнел еще больше.
В последнее время Козлова очень раздражало, когда его перебивали вопросами. Казалось, что между ним и окружающими его людьми возникла прозрачная стена. Они друг друга видят, но услышать собеседника удается не всегда.
Что-то, наверное, отразилось на лице Козлова, какая-то мучительная для него мысль, и Вика, заметив это, неожиданно взяла его за руку, сказала негромко, почти шепотом:
– Давайте посидим в кафе.
Козлов поднял голову и обнаружил, что они стоят возле сквера, а рядом под деревьями – столики летнего кафе. Хотел отказаться, но почему-то промолчал и двинулся за Викой. Она будто чувствовала за собой вину и хотела ее загладить – угостить странного молодого человека кофе.
За столиком они оказались вдвоем. Козлов хмуро рассматривал проносящиеся за редкими деревьями автомобили. Вика сделала вид, что не замечает его угрюмости.
– Я люблю это время года, – сказала она почти мечтательно. – Когда уже по-настоящему тепло, но еще не жарко и все лето впереди.
– Да, – поддержал беседу Козлов.
– Зимой я устаю почему-то. На меня серость неба давит, и настроения никакого. Летом мне лучше. А вам?
– И мне, – подтвердил Козлов.
Он по-прежнему чувствовал себя неважно.
– У вас случилось что-то? – осмелев, поинтересовалась Вика.
– Почему вы так решили?
– Вы так выглядите… Не знаю, как объяснить…
– Плохо выгляжу, да?
– Да.
– Значит, так и объясняйте: плохо, мол, выглядите, – усмехнулся невесело Козлов.
Подумал и добавил:
– Нет, у меня все нормально. Просто настроение такое… – неопределенно махнул рукой, словно обрисовывая свое никудышное настроение.
– И давно такая хандра у вас?
– Давно.
– Значит, не я тому причиной?
– Чему – «тому»?
– Вашему плохому настроению.
– При чем здесь вы? – искренне удивился Козлов.
– Мне показалось, что там, в библиотеке, я чем-то вас обидела.
Значит, и вправду она его затянула в кафе, чтобы искупить свою несуществующую вину.
– Нет, вы ни при чем, – великодушно признался Козлов.
Вика допила свой кофе. Похоже, что теперь она чувствовала облегчение и даже широко улыбнулась.
– Что ж, спасибо.
– За что? – спросил Козлов.
– За Эскулапа. Без вас я бы не нашла правильный ответ.
– Не стоит благодарности.
Вика поднялась.
– Я пошла, – сказала она. – Всего вам хорошего.
И опять улыбнулась. Сейчас она уйдет, и Козлов снова останется один. Он почти испугался этой мысли и поспешно вскочил. Вика взглянула на него удивленно.
– Я провожу вас, – предложил Козлов.
– Мне недалеко.
– Тем более.
Она пожала плечами и ничего не ответила на это. Ей действительно оказалось идти недалеко – через квартал остановилась у трехэтажного здания. У входа висела табличка: «НИИХим».
– Я здесь работаю, – сказала Вика.
Там, за дверью, было много-много людей. Сейчас Вика окажется среди них. И забудет о Козлове. А он останется один.
– Подождите! – сказал он быстро. – Может быть, прогуляемся?
Наверное, со стороны все это выглядело очень глупо.
– Я не могу, – улыбнулась Вика доброй, щадящей улыбкой. – У меня перерыв заканчивается.
Он ее терял. И боялся этого.
– Ну не сейчас! – сказал быстро, боясь, что она уйдет, скроется за дверью. – Вечером. А?
Она посмотрела на него внимательно.
– И что же будет вечером?
И уже не улыбалась.
– Не знаю, – искренне признался Козлов.
– Хорошо, – согласилась после паузы Вика. – У меня рабочий день до шести.
– Я приду.
– Прямо сюда?
– Да.
– Лучше в кафе встретимся.
– В каком?
– В котором мы с вами только что сидели.
– Ладно. Значит, в шесть?
Только сейчас Козлов начал понимать, что не Вику боялся потерять – кто она ему? Боялся один остаться. В этом все дело было.
Вика улыбнулась ему на прощание и скрылась за дверью. Козлов медленно пошел по улице. До шести еще было много времени, очень много.
Мимо проехала милицейская машина. Милиционер из-за стекла посмотрел на Козлова подозрительно. И
