и хрупки, что от физического усилия или душевного волнения может произойти их разрыв. Следовало всячески избегать таких напряжений организма.
В 1880 году Достоевский у цели своего пути. Он достиг восторженного признания, небывалого влияния, всенародной славы. Год окончания «Братьев Карамазовых» и «Речи о Пушкине» возводит его в сан одного из величайших русских художников-мыслителей. Жизненная цель, высказанная во флорентийском письме к Майкову 1868 года: «написать… да хоть бы и умереть — весь выскажусь», — в основном достигнута. Он по-прежнему еще охвачен великими замыслами, творческими планами, как и его любимейший поэт, о котором с такой восторженной любовью он говорил 8 июня 1880 года: «Пушкин умер в полном развитии своих сил и, бесспорно, унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем». Так и он унес с собою в гроб тайну грандиозно задуманного второго романа о «Карамазовых». Не прошло и трех месяцев с окончания первого тома великой эпопеи, как Достоевского не стало.
В последнюю эпоху своей жизни мастер романа любил читать вслух стихи Огарева, которые произносил с восторгом и надеждой:
Дать на склоне лет своему народу хронику «Карамазовых» и «Речь о Пушкине» означало поистине осуществить призвание великого мыслителя-художника. В этом смысле эпилог жизни Достоевского как бы соответствует лучшим из его знаменитых страниц.
Но бездушная эпоха «войны всех против всех» омрачила его конец своими темными вожделениями. Наследство Куманиных, тяготевшее долгие годы над Достоевским семейными раздорами и взаимными обвинениями, нанесло ему в январе 1881 года свой последний удар, на этот раз смертельный.
По особому распоряжению покойной тетки о ее земельном имуществе Достоевский в январе 1881 года был введен во владение частью ее рязанского имения размером в 500 десятин под условием выплаты денежных сумм своим сестрам, не участвовавшим в этом разделе.
Это и приводит к печальной развязке. К Достоевскому приезжает из Москвы его любимая сестра Вера Михайловна Иванова с просьбой предоставить сонаследницам вместо денег землю, то есть отказаться в пользу сестер от своей доли в рязанском имении.
По рассказу дочери романиста, 26 января у них за обедом произошел деловой разговор между братом и сестрой. Речь шла о куманинском наследстве. Объяснение становилось возбужденным. Достоевский встал из-за стола и ушел в кабинет. Здесь у него из горла хлынула кровь, но это длилось недолго. Он постарался успокоить родных и показывал детям подписной лист на журнал «Осколки» с юмористическими рисунками и стихами. Перед вечером приехал домашний врач Достоевских. От выстукивания груди хлынула кровь, и Федор Михайлович потерял сознание. Придя в себя, он простился со всеми родными и, отослав детей, благодарил Анну Григорьевну за счастье, которое она принесла ему.
Ночь больной провел спокойно. День 27 января прошел без возобновления кровотечений. Семья успокоилась, отец беседовал с детьми, читал корректуру «Дневника писателя», предназначенного к выходу 31 января: в этом выпуске обсуждались важнейшие политические вопросы момента — о конституции и земском соборе. Достоевский опасался цензурных запретов. Он беседовал с метранпажем и узнал, что номер пропущен. Вообще же состояние его было возбужденным: «То он ждет смерти, быстрой и близкой, делает распоряжения, беспокоится о судьбе семьи, — записал Суворин, — то живет, мыслит, мечтает о будущих работах, говорит о том, как вырастут дети, как он их воспитает». Прибывший профессор нашел значительное улучшение и обещал выздоровление.
В семь часов утра 28-го Анна Григорьевна проснулась и увидела, что муж смотрит на нее.
— Ну как ты себя чувствуешь, дорогой мой? — спросила она, наклонившись к нему.
— Знаешь, Аня, — сказал Федор Михайлович полушепотом, — я уже три часа как не сплю и все думаю, и только сознал ясно, что я сегодня умру.
— Голубчик мой, зачем ты это думаешь? Ведь тебе теперь лучше, кровь больше не идет, очевидно, образовалась «пробка», как говорил Кошлаков. Ради бога, не мучай себя сомнениями, ты будешь еще жить, уверяю тебя!
— Нет, я знаю, я должен сегодня умереть!
Он раскрыл книгу, подаренную ему в Тобольске женами декабристов.
— Ты видишь «не удерживай», значит я умру.
Анна Григорьевна плакала. Он снова благодарил ее, утешал, поручал ей детей.
— Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда даже мысленно!
В 11 часов горловое кровотечение повторилось. Больной почувствовал необыкновенную слабость. Он позвал детей, взял их за руки и попросил жену прочесть притчу о блудном сыне. Это был последний рассказ, прослушанный Достоевским. После нового кровотечения в 7 часов вечера он потерял сознание и в 8 часов 38 минут скончался.
Комната была полна друзей и знакомых, присутствовавших по старинному обычаю при кончине любимого человека. Перед ними на темном фоне дивана, под фотографией «Сикстинской Мадонны», недвижно застывало «измученное мыслью, словно все прожженное изнутри страстным пламенем лицо…».
Через два дня тело провожали на кладбище несметные толпы народа. Федор Михайлович выражал желание быть погребенным рядом с Некрасовым, которого считал своим восприемником в литературе. Но Достоевский был похоронен вблизи надгробия другого любимого им поэта — Жуковского, на кладбище Александро-Невской лавры. Над раскрытой могилой писателя прозвучали речи его старейших друзей, в том числе и петрашевца Пальма. Здесь же находились Аполлон Майков, Д. В. Григорович, артист В. В. Самойлов, Д. В. Аверкиев, Орест Миллер, Вл. С. Соловьев, профессора, студенты, бесчисленные и безвестные читатели бессмертных книг русской литературы.
Заключение
Достоевский любил говорить молодым искателям: «Возвысьтесь духом и формулируйте ваш идеал». Это было и для него задачей всей жизни. Он прошел ряд разнородных этапов в поисках путеводной истины. Романтизм и утопический социализм, христианство, и, в частности, православие, «почва» и славянофильство, «золотой век» и борьба с «вымирающей» Европой, наконец, теократия, то есть государство-церковь — таковы были стадии развития его главной идеи: он признавал себя слабым в философии, «но не в любви к ней, — добавлял он в письмах к друзьям, — в любви к ней я силен». И он поистине это доказал богатой эволюцией своего мировоззрения, охватившего столько теорий, систем, учений, гипотез!
Не все здесь было органичным и целостным. В умственных увлечениях Достоевского, всегда искренних и страстных, было немало преходящего, наносного и случайного. Но зато был и один незыблемый догмат веры.
Его подлинным идеалом и глубочайшим родником его творений был русский народ во всем его историческом величии и трагизме протекающей борьбы. Широко изучивший историю России, навсегда запомнивший мужика Марея и его глухую деревушку, долго проживший рядом с народом в каторжном каземате и солдатской казарме, Достоевский к началу шестидесятых годов выработал свою заветную идею: высшая ценность заключается в духовной, поэтической и философской культуре его даровитого и несгибаемого народа, призванного в будущем к величайшей исторической миссии.
