становились все менее управляемыми, все более самоуверенными и все более жестокими к молодой учительнице.
— Good morning, — приветливо сказала она, собравшемуся десятому классу. Теперь ученики были ростом с нее и казались ее ровесниками, так сильно они выросли за лето, а Татьяна Георгиевна как будто напротив, стала на сантиметр ниже. — Let us speak English, — обратилась она к классу, но ее энтузиазм никто не разделил. Женщина тяжело вздохнула и села за свой стол, открывая журнал. — Who are absent?
С места поднялась отличница Маша и голосом пионер-вожатого, ответственного за свой отряд отчиталась:
— Сидоров выбыл. Отсутствуют Виноградова, Иванова и Якушев.
— Что опять с Якушевым? — устало спросила Татьяна Георгиевна, привыкшая к его выходкам и глупостям. То, что она была старше учеников всего на пять лет, делало ее объектом излишнего внимания хулиганов и прочих сомнительных личностей.
Маша безразлично передёрнула плечами. С места поднялся Коля, выглядел он помятым и заспанным, но желание поприставать к молодой англичанке было сильнее сонливости, с которой он боролся всеми силами.
— Он так расстроился, что его выгнали с алгебры, что с тех пор в школу не приходил, — ответил Коля, — но если вы хотите я могу найти его для вас. Только вы мне оставьте телефончик…
Татьяна Георгиевна обиженно поджала губы, от Колиного внимания она устала особенно.
— Колеченков, how you spent the summer? — обратилась она к Саше, который о чем-то тихо болтал с Мишей, но вынужден был замолчать и погрузиться в попытки сформулировать хоть сколько-нибудь верную фразу на английском. Тщетно.
— Да что Колеченков! — не дал ему и слова сказать Коля, — вы, Татьяна Георгиевна, лучше о себе нам расскажите! Где вы были, что так загорели. На Мальте? — он скривил рожицу и обернулся на Риту, которая не особенно интересовалась происходящим, разглядывая свой маникюр. Услышав слово, относившееся к ее жизни, она зевнула и бросила на Колю недовольный взгляд.
— Михайлов, пожалуйста, — взмолилась молодая женщина, но это только больше раззадорила парня, хотя, не имея рядом такого прикрытия, как Дима, он чувствовал себя немного некомфортно, — имейте совесть.
Он хихикнул и пробормотал себе под нос «да лучше бы вас» и, как мешок с картошкой, плюхнулся на жесткий стульчик, из которого он уже пару лет, как вырос.
Заметив, что Коля чуть-чуть поостыл и заскучал, Татьяна Георгиевна выдохнула облегченно, закончила разбираться с журналом и подняла глаза на класс. Ученики выглядели какими-то уставшими, погруженными в свои мысли, всех, кроме, пожалуй Маши Волковой, никто больше заниматься не хотел. Эту картину женщина наблюдала из года в год и не знала, каким образом можно в ней что-то изменить. Заинтересовать не получалось, давить она не умела.
— Давайте повторим с вами безличные предложения… — начала она монотонным голосом, нагонявшим и на нее саму сонливость и скуку, — в английском языке каждое предложение обязательно имеет и подлежащее и сказуемое…
Колю убаюкивало ее бормотание, и он стал искать, чем бы себя развлечь, без Димы это было задачей непростой. В конце-концов, не придумав ничего лучше, он написал не очень содержательную обидную записку на клочке бумаги и кинул ей в Дашу. Девушка сделала вид, что ничего не заметила и придавила ее ногой. Коля фыркнул, обернулся на Кешу, сидевшего сзади него, и шепотом спросил:
— Ну и как «королева» в постели?
Кеша нахмурился, поправил очки и процедил сквозь зубы:
— Не твоего ума дело…
— Какие мы злые, — передразнил Коля, а потом тихонько добавил, — а Оля твоя очень даже ничего!
— Она не моя, — поправил его Кеша, и прозвучало это слишком громко.
— Иннокентий! — рассерженно и в тоже жалобно позвала парня Татьяна Георгиевна, — удели мне немного своего внимания, — Кеша вздохнул и кивнул. С первой парты на него обернулась Лариса, которая сидела вместе с Лидой, никак не реагировавшей на окружающий мир. Взгляд ее серых проницательных взгляд был тревожным и осуждающим, судя по всему, она прекрасно слышала все, о чем они говорили с Колей. А Кеше этого совсем не хотелось.
— Итак, отрицательная форма образуется в безличных предложениях обратным порядком слов, — продолжила Татьяна Георгиевна, вышла к доске и стала писать на ней примеры того, о чем она говорила. Фигурка у нее была еще совсем девичьей и если бы не морщинки у глаз и синяки под ними, так омрачавшие ее красоту, она бы выглядела куда моложе. Но со спины ее лица видно не было, а только хрупкие плечи в белой блузке с кружевными рукавами, узкую талию и широкие бедра, обтянутые коричневой юбкой, расклешенной к коленям.
— Спорим… — Коля снова обернулся к Кеше и наклонился к нему, чтобы никто не слышал, что он собирается сказать, — что она со мной переспит?
— Кто? — не понял Кеша.
— Наталья Георгиевна, — по-женски красивое Колино лицо расплылось в каверзной улыбке, хулигана, задумавшего новую шалость. Раньше его проказы были куда безобиднее.
Кеша рассмеялся, потому что был уверен в том, что Колина задумка провалиться. Это все казалось ему очень глупым, нелепым и жестоким, как впрочем, и все, что делал его друг, которого то и другом назвать было сложно.
— На что спорим? — с азартом откликнулся Кеша, — деньги?
— Нет, это не интересно, — покачал головой Коля, — если я это сделаю, а я это сделаю, то ты разобьешь стекло в кабинете директрисы…
— А если ты проиграешь, то в новогоднюю ночь будешь плавать в проруби, — решил Кеша, хотя деньги были ему куда больше по вкусу. Коля скривился, но был слишком уверен в себе, чтобы не согласиться.
— Заметано, — возликовал Коля и посмотрел на доску именно в тот момент, когда Татьяна Георгиевна через плечо глянула на него.
— It was not difficult to read this article. One may not smoke in the office, — прочитала женщина написанное на доске, — вам все понятно, Михайлов?
— Мне все понятно, Татьяна Георгиевна, — лучезарно улыбнулся Коля самой обольстительной улыбкой из всех, которые были в его арсенале. Кто-то справа от него сдержанно хохотнул себе в ладонь.
Коля посмотрел в ту сторону и уперся взглядом в Риту. Судя по выражению ее лица, она слышала все, о чем они говорили с Кешей и это очень позабавило ее. «Рад угодить ее высочеству» — мрачно подумал Коля.
— До завтра! — Даша и Соня помахали рукой друзьям, и перешли дорогу. Саша с Мишей пошли в другую сторону, жили они рядом, в разных подъездах одного дома и поэтому знали друг друга с детства, познакомившись когда-то на детской площадке, которая теперь стояла заброшенная и покинутая. С горки спилили перилла, чтобы отнести их в металлолом, от нее осталась только раздолбанная деревянная лестница и ржавое, уже совсем не скользкое полотно, песок из песочницы пошел на дачи к жителям соседних домов, клумбу вытоптали и закидали окурками, только качели, поблекшие, скрипевшие жалобно и тоскливо остались целыми. Это место внушало самые печальные чувства, но идти домой Саше совсем не хотелось, и он готов был лучше побыть здесь.
— Может, погуляем? — предложил он.
— А к контрольной по химии кто готовиться будет? — строго спросил Миша, но глаза его за стеклами очков улыбались. Друзья сели на край песочницы, покидав свои сумки прямо на землю.
— Я просто не хочу домой, — признался Саша и тяжело вздохнул.
— Я тоже… — поделился Миша и отвел взгляд, он что-то скрывал и это было в новинку. Почему? Саша был хорошо знаком с родителями Миши — образованными, интеллигентными людьми, приветливыми и
