превосходства.
— Не знаю… — уже с меньшим напором произнесла Ульяна, отпустила ее и отступила, — прости, прости… Но… это так?
— Нет.
Света пожала плечами и стала дальше готовить ужин. Ульяна некоторое время напряженно следила за тем, как домработница режет картошку и бросает ее на уже разогретую сковородку, где тихо скворчало масло. Нож в ее руках поблескивал, отражая свет яркой лампы дневного света.
— Что вы скрываете от меня? — спросила Ульяна.
— Ничего, — ответила Света без особого энтузиазма.
Ульяна хотела возмутиться, воскликнуть «не правда», обвинить девушку в чем-нибудь, высказать свои подозрения, но что-то не позволило ей сделать это. Она сдержанно кивнула, отступила к стене и закрыла глаза. Волосы упали ей на лицо, и она не потрудилась даже убрать их.
— А ты еще не поняла?
Она изумленно уставилась на Свету. Девушка помешивала ножом картошку, которую только что кинула на сковородку, всем своим видом давая понять, что это увлекает ее куда больше разговоров с Ульяной.
— Что не поняла? — переспросила Ульяна.
— Что тут происходит.
— А что…
Света отряхнула нож и развернулась к ней. Из-под пушистой светлой челки ее глаза сияли злым отчаянным светом, подернутые мутной пеленой, как у той бешеной собаки.
— Ты умрешь, — изрекла Света и ее тонкие губы искривила неприятная жестокая улыбка, — скоро. И вовсе не от опухоли мозга…
— Нет… не приближайся ко мне! — взвизгнула Ульяна и попятилась к двери.
— Тебе некого звать на помощь. Ты его не достойна. Он будет моим! — Света приблизилась к ней на несколько шагов. Ульяна не выдержала повисшего в кухне напряжения и бросилась бежать. Она торопливо распахивала двери, пока не вылетела на крыльцо.
— Нет… — прошептала она, захлебываясь морозным воздухом фиолетовых сумерек. Собравшись с силами, она крикнула, как могла громко, — помогите! Помогите! ПОМОГИТЕ!!!
Голос сорвался на хрип, она споткнулась и упала в сугроб, зарывшись лицом в снег.
— Тебе никто не поможет.
— Нет!
— Ульяна! — руки Светы вцепились в ее плечи, вытаскивая ее из глубокой кучи снега, которую она разворошила своим падением, взметнув в воздух облака снежной пыли. Света напялила на нее пуховик и повела ее к дому. Никто не хотел ее убивать. Никто не хотел ей зла.
Ульяна остановилась у деревянных заледенелых ступеней и обернулась, щурясь на свет фар подъехавшего автомобиля.
— Пойдем… ты замерзла, — заботливо проговорила Света, поправляя на ней пуховик.
— Богдан вернулся… — пролепетала Ульяна белыми от холода губами. Только теперь она в полной мере ощутила насколько сильно она замерзла.
— Да, — подтвердила Света, — вернулся. Все будет хорошо. Не волнуйся. Пойдем.
И Ульяна покорно пошла с ней.
Глава шестая
— Мы одни здесь? — Ульяна лежала на спине в темноте, на разворошенной кровати и прислушивалась к звукам, лившимся в приоткрытую форточку вместе с прохладным воздухом.
— В поселке? — уточнил Богдан, — да.
Некоторое время они помолчали. Ульяна спорила с собой, решая, рассказать ли ей о том, что случилось с ней накануне или нет. В конце-концов она все-таки совершила выбор в пользу искренности, как раз к тому моменту, когда ее супруг сам заинтересовался причиной ее вопроса.
— Почему ты спрашиваешь? — насторожился он.
— Я… — Ульяна растерялась, но отступать было поздно, — я видела девочку. Здесь.
— Девочку?
— Да, — Ульяна кивнула, — такая маленькая, лет девяти. Волосы светло-рыжие, длинные. Она звала свою мать, по-русски.
Богдан внимательно слушал ее и, судя по тому, как менялось его лицо, эти вести ему совсем не понравились. Он как-то напрягся и вроде бы испугался.
— Ты могла ошибиться? — спросил ее супруг. Ульяна пожала плечами и прикрыла глаза. Теперь она ни в чем не могла быть уверена. Ее мир как будто перевернули вниз головой и у нее все никак не получалось научиться ходить на руках.
Она с большим трудом боролась с подступающим отчаянием, бросая на это все силы своей души. Совсем скоро эти силы закончатся и она сдастся всепоглощающему безумию, темные волны которого все сильнее омывали кристальную чистоту ее рассудка.
— Почему мы здесь? Почему мы именно здесь? — не сдержалась она. Голос был хриплым из-за слез, сдавивших горло, но она все не плакала.
— Тебе нужно прийти в себя и восстановиться после аварии, — отчеканил Богдан фразу, которую она слышала бесконечное количество раз. Она почувствовала непреодолимое желание задушить его за это. В такие моменты он вовсе не был ее союзником.
— Здесь я скорее сойду с ума! — воскликнула она и резко села на кровати, завернувшись в одеяло.
— Ульяна… — обронил мужчина и тяжело вздохнул. В мягкой ночной темноте она видела мраморно- белые линии его рук, которые он прижал к лицу.
— Скажи мне, что я и так сумасшедшая! — потребовала девушка.
— Я этого не скажу.
— Так что же?! Почему ты увез меня сюда? Подальше от людей, от близких, от нашей жизни и наших друзей и родных!? Ты как будто стесняешься меня… — на одном дыхании сказала Ульяна.
— Прекрати, — оборвал ее Богдан и осторожно приобнял за плечи, — ты говоришь глупости. Наше пребывание здесь — мера вынужденная, — он помолчал немного, подбирая слова, а потом продолжил, холодно и серьезно, — Ульяна, всему виной случившееся с нами. Ты очень много времени провела в больнице, тебе пришлось пережить серьезную операцию…
— На мозге!? У меня опухоль, да!?
— Успокойся, — потребовал он, — у тебя нет никакой опухоли. Но… — он запнулся, видно было, что говорить об этом ему не легко, — ты потеряла зрение, пришлось делать пересадку обоих роговиц.
Желание кричать и выяснять отношения сразу куда-то делось, Ульяна как-то поникла, сжалась в комок. Все услышанное не укладывалось у нее в голове, но она старалась заставить себя принять эту правду.
— Как только твое здоровье придет в норму и у нас снова будут деньги, мы вернемся в Москву, — пообещал Богдан. Ульяна кивнула и потерянно посмотрела ему в глаза. Она представляла себе — как это — абсолютная слепота. Почему она не помнит этого? Как хорошо, что она не помнит этого…
Как же это страшно, навсегда поселиться во мраке, в его милосердных холодных объятиях. Никогда больше не видеть распахнутых небес и волн, разбивающихся о берег.
— Koziol'! — Ульяна не смогла не остановиться, проходя мимо кухни. Слово показалось ей знакомым, хотя и сказано было на другом языке — им Света завершила долгую эмоциональную речь на польском. Что ответил ей Богдан, Ульяна разобрать не смогла, но по его голосу, она легко догадалась, что это были не самые приятные слова.
