Нет, не будет она это делать. Не Мыкола виноват, что родился косноязычным. Один тренирует руки, другой язык, а третий мозги. Хочешь быть красноречивым, иди в адвокаты — Цицерон или Плевако из тебя могут не получиться, но собственный язык после адвокатской практики три раз вокруг шеи сможешь обернуть.
И тут ей пришла в голову кощунственная мысль. А не обвинят ли обе дамы-патронессы из «Парадиз- сити» ее завтра в некрофилии, не в трупоедстве, конечно, а в аппетите при таких странных обстоятельствах. Только что увезли труп, а она напомнила им про обед. То-то обе ускакали как ошпаренные.
У нее пропал аппетит. Потом она подумала, что зря накручивает себя, и принялась за еду. В «Царевом Сарае» хорошо готовили. В одном из отделений салатницы была даже черная икра. Утолив голод, Лиза стала пить чай, и в это время в кабинете директора зазвонил телефон. Была слышна непрекращающаяся трель звонка. Лиза подошла к телефону и взяла трубку.
— Алё, фирма «Парадиз-сити»! Вас слушают!
На том конце провода женский голос стал уточнять, с кем разговаривает.
— Экономист Беркут! Представьтесь, пожалуйста! — попросила в ответ Лиза. Ей показалось, что она уже где-то слышала этот голос.
— Секретарь директора банка «Бакланстрой», Ева. А где главный бухгалтер Любовь Гурьевна?
Лиза не хотела говорить, что никого уже в офисе нет, некрасиво получилось бы, если бы она сдала главного бухгалтера. Пришлось выдумывать благовидную отговорку:
— У нее голова разболелась!
— А еще кто-нибудь в офисе кроме вас есть?
— Нет!
— Подождите на проводе, пожалуйста. Я соединю вас с директором банка Помпеем Николаем Васильевичем.
Интересно, что нужно Никвасу, подумала Лиза. Наверно, хочет узнать, чем закончился приезд милиции. Адвоката ведь самым непочтительным образом вытурили. В общем, она не ошиблась. Первым делом он поинтересовался, где остальные сотрудники. А когда услышал, что никого нет и не будет сегодня, а может быть, и завтра, предложил ей приехать в банк и более подробно осветить ситуацию. Он назвал адрес банка и сказал, что ее на входе будет ждать заказанный пропуск. Лиза поехала бы без всяких разговоров, день рабочий еще продолжался, но она вспомнила, как непочтительно разговаривал он с нею первый раз, и сказала:
— Я обязательно буду!
— Вот и хорошо!
А потом добавила, как отрезала:
— Можете высылать машину! Я в офисе! — и положила трубку. Еще она подумала, что если будет снова звонить телефон, то она к нему больше не подойдет.
Глава 4
Во время второго телефонного разговора с фирмой «Парадиз-сити» в кабинете председателя правления банка «Бакланстрой» Помпея Николая Васильевича уже сидели еще двое мужчин. Сам хозяин кабинета, страдавший излишней полнотой и одышкой, довлел своей массой и мазутным голосом над Семеном Фасоновым и Нестором Сахно.
Нестор по всем метрическим данным и по паспорту был Сахно, но еще с самого детства за ним тянулось это легендарное имя — Нестор Махно. Повзрослев, Нестор Сахно любил щеголять в нагольном, коротком полушубке, в бекеше и в хромовых, со скрипом сапогах. Внешнее сходство с отчаянно храбрым батькой всю жизнь тешило его самолюбие, а иногда и помогало в жизни. Многочасовым стоянием перед зеркалом он выработал в себе гипнотически цепкий, колючий взгляд. А еще не менее упорными тренировками он до такой степени набил себе костяшки на пальцах, что мог спокойно пробить правой рукой хлипкую дверцу гардероба или вмять крыло автомобиля. Фирма, которой он владел, занималась рознично-оптовой торговлей верхней одеждой и стройматериалами и имела в Москве обширную сеть магазинов, палаток и контейнеров. Нестор Сахно сам крышевал свою фирму «Глобал-шоп».
Как только на заре перестройки он открыл свою первую палатку, сразу вступил в конфликт с неписаными законами рыночных времен, которые в отличие от писаных, где арбитром выступал суд, не признавали никакого законодательства — ни гражданского, ни уголовного, а тяготели к праву первобытнообщинного строя, к праву сильного, к праву кулака. На Нестора наехал рэкет. Огнестрельного оружия в те благословенные времена на руках было мало, разбирались в основном цепями и металлическими прутьями. И вот тут Нестор Сахно показал, что значит тренированный, железный кулак. Две поочередно сломанные челюсти у амбалов на голову выше него и последующая звериная ярость и неистовость отвадили на первое время желающих прикрыть его ниву доходов от конкурирующих наездов таких же членов организованной преступности.
Зверь!.. Псих!.. Одним словом, Махно!.. Не признает никаких законов!.. Да ладно, места всем хватит!.. Пусть живет пока!
Пока ниша была, пока места всем хватало, примитивный институт прикрытия, именуемый в народе рэкетом, Нестора особенно не трогал. Нестор стал обрастать точками, мелкими магазинами в разных концах Москвы и в один день почувствовал, что он остановился в своем развитии. Огромные супермаркеты, рынки у метро, мегамагазины вдоль кольцевой дороги давили на корню его мелкий бизнес. Прибыль сначала стабилизировалась, а потом медленно-медленно поползла вниз. Нужно было что-то делать. А тут еще мелкая бандитская поросль подросла, зубки у нее прорезались, новые братки есть хотели каждый день, а поляна была занята. Значит, кого-то надо было потеснить, а набивать руку лучше на чем-нибудь малом. Молодые, да борзые, с малого и начинали, с маленьких магазинчиков. Нестор, имея массу точек, замучивался от них отбиваться.
Выпивая как-то с приятелем у камина в собственном доме, в коттеджном охраняемом поселке в ближнем Подмосковье, он жаловался на жизнь:
— Представляешь, все есть: и квартира, и дом, и дело, и небольшой запас про черный день, уехать бы к черту на кулички, как батька Махно в Париж в сурьезные годы, — а что-то вот держит меня в России.
Его собутыльник, а это был Семен Фасонов, на пальцах разложил хозяину его запутанную жизненную коллизию:
— Ну, положим, денег у тебя не так чтобы и очень. У кого их очень, тот давно уехал и живет себе припеваючи не только в Париже, но и в более райских местах, «парадиз» по-ихнему называется. Разговор об отъезде начинают, когда здесь что-то не клеится: наехали на тебя, прибыль не та, твои нервные и мускульные затраты не окупаются в той степени, в какой ты хотел бы. Если бы ты со своих магазинов каждый день оттаскивал мешки с деньгами, то не было бы у тебя такого пессимистического настроения. Сознайся, эти слоны-конкуренты с кольцевой тебя задавили?
Нестор Сахно задумался.
— На кольцевую мне плевать, я в городе вынужден был два магазина закрыть, и еще в двух кассу закрываю каждый месяц по нулям. Что делать дальше — не знаю.
— В Париже, говоришь, жить хочешь? — подливая себе виски, спросил Семен Фасонов.
— Представь, хочу!
Идеи у Семена Фасонова били через край. Денег только не хватало для их воплощения, или, вернее, их не было вовсе. Идея как шампанское — красиво, дорого, а выпьешь — ни в гузе, ни в пузе. Поэтому Семен предпочитал пить виски, а к старому знакомому зашел забросить удочку с очередной идеей, вдруг клюнет. А тут сам хозяин подставляет под живца привыкший к сладкой жизни рот.
Семен мысленно потер руки, но не стал спешить и мельтешить, а решил закинуть сеть пошире. Начал он издалека. Сначала обрисовал перспективу жизни рантье на западе, намекая на Париж: кафе со столиками на бульварах, красивые девочки со всего света, респектабельный господин, читающий свежую