обыскали, раздели, обработали каким-нибудь едким антисептиком, а затем обрядили в единую для всех арестантов форму, уродливую на вид и натирающую подмышки, то теперь ему пришлось всего лишь пройти через универсальный сканер и позволить вырвать волос для генетической идентификации личности. А процесс снятия отпечатков пальцев, прежде не очень гигиеничный, свелся к тому, что Вениамин приложил ладони к экрану дактилоскопа. Поскольку ни в карманах одежды Вениамина, ни во внутренних естественных полостях его организма не было обнаружено ничего, помимо поддельного удостоверения личности, то только с ним Обвалову и пришлось расстаться. Сказать по чести, особых сожалений по этому поводу Вениамин не испытывал. Хотя он и пытался убедить джанитов в обратном, документ был подделан грубо. Зато ремень оставили – в сопроводиловке, присланной из комендатуры космопорта, о суицидальных наклонностях арестованного ничего не говорилось. А человек без ремня, со сваливающимися брюками, чувствует себя морально униженным, что, конечно же, совершенно недопустимо с точки зрения Галактической конвенции о правах разумных существ.
Пожалуй, единственная претензия, которую мог предъявить своим тюремщикам вновь поступивший заключенный, сводилась к тому, что никто не желал с ним разговаривать. Какую бы тему ни пытался затронуть Вениамин, ответом ему было либо безразличное молчание, либо односложные реплики, смысла в которых было не больше, чем в звуках сыплющегося на пол гороха.
Наиболее содержательная беседа состоялась у Вениамина со старшим надзирателем корпуса.
– Сори, я могу позвонить по интерфону или послать месидж по гала-сети? – спрашивает Вениамин.
Старший надзиратель внимательно изучает его удостоверение личности.
– Когда состоится разглядение моего бизнеса? – интересуется Вениамин.
Старший надзиратель поднимает взгляд к потолку и задумчиво чешет шею.
– Я могу встретиться с адвокатом? – задает новый вопрос Вениамин.
Старший надзиратель сначала удивленно смотрит на него, а затем как-то странно ухмыляется.
В ответ на просьбу Вениамина сообщить, что именно вменяется ему в вину, старший надзиратель протянул, – что уже было очень мило с его стороны – распечатку сопроводиловки с перечислением уже известных Обвалову статей Официального уложения планеты Веритас.
Понимая, что дальнейшие расспросы бессмысленны, Вениамин все же задал еще один вопрос:
– Во сколько ужин?
– Ужин? – старший надзиратель посмотрел на Вениамина таким взглядом, словно тот просил у него денег взаймы. – Час назад.
Жестокая судьба все ж таки не упустила случая нанести Вениамину последний, самый тяжелый удар. Что может быть ужаснее, чем посетить тюрьму и не отведать местной кухни? Все! Говорить больше было не о чем, и Вениамин безропотно позволил джанитам препроводить себя в камеру.
Тюремный блок, в который определили Вениамина, находился на втором этаже. Для того чтобы попасть туда, пришлось миновать еще три кордона – в конце коридора, у входа на лестницу и на втором этаже. Если первые две решетки были из металлокерамики с изменяющейся кристаллической структурой, то третья оказалась вполне традиционной. Дежуривший возле двери джанит отпер замок большим металлическим ключом, висевшим вместе с тремя другими на блестящем кольце, и отдернул тяжелый засов.
Доставившие арестанта джаниты сдали его дежурному и, не проронив на прощание ни слова – что особенно задело Вениамина, – развернулись и ушли. Пока охранник запирал дверь, Вениамин успел осмотреть помещение. Собственно, и рассматривать-то было нечего – коридор, такой же, как на первом этаже, только вместо комнат по обеим сторонам ряды узких клеток, набитых людьми. Единственная комнатушка, не похожая на камеру, располагалась рядом с дверью на лестницу. Как понял Вениамин, это было дежурное помещение джанитов, присматривающих за заключенными. Именно в ту сторону и толкнул его джанит со связкой ключей, которую он повесил на пояс.
В дежурке расслаблялись двое джанитов. Один возлежал на узкой кушетке и тупо пялился на пластиковое покрытие потолка, которое давно пора было менять. Второй, в расстегнутой до пояса куртке, сидел за столом. В руках у него был тонкий журнал с плюшевым медвежонком на глянцевой обложке. Вениамин хотел было поинтересоваться, какой это номер, но по здравом размышлении решил, что сейчас этого делать не стоит – у него еще будет возможность полистать журнал.
– Новенький? – спросил у Вениамина джанит с журналом в руках.
– Хай, – улыбнулся в ответ Вениамин.
– Выглядишь хорошо.
Не зная, что ответить на это, Вениамин только плечами пожал – мол, спасибо за комплимент.
– Надолго? – этот вопрос был адресован уже джаниту с ключами.
– Включи скрин и посмотри сопроводиловку, – мрачно и, как показалось Вениамину, не очень дружелюбно буркнул в ответ тот.
Джанит за столом бросил на коллегу неприязненный взгляд, но все же сделал так, как тот велел.
Лежавший на кушетке джанит продолжал бессмысленно пялиться в потолок, точно и не слышал разговора.
Комп-скрин в дежурке был старенький, не то что у чиф-коменданта космопорта, но, судя по выражению лица джанита, информацию он выдавал интересную.
– Бади, – обратился Вениамин к джаниту с ключами. – Мэй би, снимешь пока с меня ринги?
Джанит даже не взглянул на арестанта, только поморщился недовольно.
Вениамин тяжело вздохнул.
– Ну, як? – обратился он к джаниту, сидевшему за столом. – Надолго меня сюды?
Джанит посмотрел на него поверх скрина.
– С комплитом статей, шо значится в твоей сопроводиловке, мозгую, долго ты тут не задержишься.
